Поэзия Фета – ликующая, праздничная. Даже трагические его стихи несут какоето освобождение. Едва ли у какого-то еще поэта найдется столько «света» и «счастья» – необъяснимого и беспричинного счастья, которое у Фета испытывают пчелы, от которого плачут и сияют листы и былинки. «Безумного счастья томительный трепет» – этими словами из одного раннего стихотворения обозначено господствующее в его лирике настроение, вплоть до самых поздних стихов.
Уже мерцает свет, готовый
Всё озарить, всему помочь,
И, согреваясь жизнью новой,
Росою счастья плачет ночь.
(«Не упрекай, что я смущаюсь…», 1891)
Но это в стихах. В жизни поэт не отличался восторженностью и легкомыслием. Публику, приученную к «мотыльковым» полетам его музы, он озадачивал прагматизмом статей по хозяйственным вопросам, друзей часто тревожил мрачным расположением духа и вообще любил представляться смолоду разуверившимся во всем человеком. В поэзии – «цветущий мир безумия и счастья», в обыденной жизни – трезвый расчет, труд и несчастья, ожесточающие сердце.
Странность сочетания в одном человеке вдохновенного лирика и погруженного в практические заботы помещика не забывали отметить все писавшие о нем. Казалось, что в преклонные годы этот раздражительный, больной старик не мог написать таких «благоуханно свежих», как тогда говорили, торжествующих над житейскими скорбями стихов. Яков Полонский, один из близких его приятелей, полушутя, но и полусерьезно писал ему: «…я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому невидимый и нам, грешным, невидимый человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд и окрыленный. Ты состарился, а он молод! Ты все отрицаешь, а он верит!<…> Ты презираешь жизнь, а он, коленопреклоненный, зарыдать готов перед одним из ее воплощений…»
Свою жизнь Фет как-то назвал «самым сложным романом». Уже в истории его появления на свет есть любовная интрига и запутанный, почти детективный сюжет.
Осенью 1820 г. Афанасий Неофитович Шеншин, отставной офицер, участник войн с Наполеоном, из Германии, где почти целый год отдыхал на водах, привез в свое орловское имение Новосёлки чужую беременную жену. Он похитил ее у мужа – дармштадтского чиновника Иоганна-Петера Фёта, а уже 23 ноября 1820 г. у Шарлотты Фёт родился мальчик, который и был записан законным сыном Шеншина, человека еще холостого. Только через два года оскорбленный Фёт дал согласие на развод, и Шеншин смог обвенчаться с Шарлоттой, получившей в крещении имя Елизаветы.
Спустя 14 лет подлог обнаружился.
