Ялтанский Василий Александрович, 46 лет, кандидат технических наук, директор по информации в торгово-производственном холдинге
Наталья Юрьевна, в прошлом – научный сотрудник Национального центра лазерных систем и комплексов «Астрофизика», в настоящее время – учитель физики в школе и мать семейства
26 лет в браке
Дети:
Мария, 24 года, выпускница Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, специальность «Художник-живописец»; преподаватель живописи в ПСТГУ, член Объединения художников Международного художественного фонда;
Валентина, 20 лет, студентка 3-го курса Медицинского колледжа № 1 и одновременно студентка 4-го курса Московской государственной академии физической культуры по специальности «Лечебная физкультура и реабилитация»;
Светлана, 17 лет, ученица 11-го класса лицея г. Дедовска;
Серафима, 15 лет, ученица 11-го класса лицея г. Дедовска;
Елена, 13 лет, ученица 7-го класса лицея г. Дедовска;
Аня, 11 лет, ученица 5-го класса православной школы «Рождество»;
Саша, 9 лет, ученик 4-го класса православной школы «Рождество»;
Жорик, 7 лет, ученик 2-го класса православной школы «Рождество»;
Федя, 4 года
(На общем семейном фото также присутствует супруг старшей из дочерей - Александр Бурганов)
Василий Александрович:
– Нас объединяет жизнь в любви, а не конкретные качества. Я просто вижу, чувствую и всей моей жизнью ощущаю присутствие жены как моей второй половинки, и это определяет полноту моей жизни. Это как дыхание: когда воздуха не хватает, ты начинаешь задыхаться, ищешь источник кислорода. Терпение нужно, искренность нужна и, опять же, стремление к Богу, то есть стремление каждого члена семьи быть христианином. И это стремление многое определяет.
В начале семейной жизни, несмотря на все восторженности, избыток энергии и массу всяких желаний и иллюзий, сейчас можно оценить, что мы тогда жили как бы в сумерках. Преодолевать приходилось прежде всего собственные эти сумерки. Как только появилась наша первая дочка, когда я понял, что я – отец, я изменился принципиально. Когда я эту малютку увидел, сразу почувствовал: я за них отвечаю, и за супругу, кормящую эту малютку, и за дочь. Это тот счастливый миг, когда ты понимаешь, что готов все преодолеть. Собственный эгоизм не приносит качественного изменения в наши жизни, жизнь качественно меняется тогда, когда происходит наполнение семьи. Через четыре года мы ждали Валю, а потом и Свету – на тот момент мы уже стали верующими людьми, мы чувствовали какую-то избранность этого пути: обретение полноты ощущалось все больше и больше, когда мы вместе растили детей. И вокруг этого фокусировалось все – и какие-то творческие моменты, и работа, и преодоление кризисов.
Конфликты неизбежны, но ни в коем случае в конфликтах нельзя забывать про другого человека и на первое место ставить себя. Когда это удается, на душе становится светлее и теплее. Когда не удается, то чувствуется тяжесть, холод и одиночество. И сносить это одиночество еще сложнее, чем сказать «прости». Но когда ты это преодолеваешь, когда все налаживается, ты готов уже все терпеть, простить что угодно. Без тепла, без участия друг друга невозможно жить. И конфликты в этом смысле тоже являются индикатором отношений.
В воспитании детей важнее всего быть искренним. Однако важно найти правильную тональность: лгать не надо, но и наизнанку выворачиваться перед детьми не стоит. Просто то, что ты говоришь, что делаешь, должно быть искренне. Искренность не лишает нас необходимости преодоления. Например, устал, хочется побыть одному, полежать, почитать. Но иногда надо пре-одолеть себя и переключиться на детей: например, поучаствовать в какой-то игре. Важно твое участие в жизни детей. Для родителей это должно быть таким же важным и значимым делом, как работа.
Системы наказания у нас нет; случаи, когда мы детей наказывали, можно по пальцам перечесть. Я, как отец, считаю, что наказание не может быть методикой, его смысл – предотвратить повторение, направить того, кто ошибся, сориентировать в правильном направлении, и вместе с тем не испугать и не унизить достоинство ребенка.
Панибратство с детьми мы не приветствуем, родительский авторитет необходим, однако его нельзя считать непогрешимым. Родители и дети разделены на онтологическом, сакральном уровне. А все остальное – это любовь друг к другу, внимание, понимание и участие. Надо поддерживать контакт с каждым, в этом смысле такие традиции, как совместные игры или чаепития, очень важны.
Для меня счастье многодетной семьи очевидно: ты приходишь с работы, а тебя облепляет радостный, довольный, счастливый народ.
Наталья Юрьевна:
– Мне кажется, самое главное, что нас объединяет, – вера в Бога.
В семейной жизни все время приходится что-то преодолевать, начиная с первого момента. Живешь один – живешь для себя. Потом вышла замуж – уже все, живешь для семьи, для другого человека, поэтому свои желания волей-неволей приходится уводить на второй план. Мне кажется, за 26 лет не особенно что-то изменилось в этом плане: может быть, только масштаб бедствия. Одно дело – только супруг, ради которого ты готов на что-то, а другое дело – одиннадцать человек, если считать с мужем старшей дочери, и у каждого объективные потребности.
Если я вижу, что человек раздражен, я стараюсь повременить с общением. Мы часто спорим, но редко ссоримся. А раньше мы как-то расходились: если чувствовали, что что-то непреодолимое между нами стоит, я шла гулять, то есть дистанцировалась на время, а потом возвращалась. Ну а сейчас столько лет вместе прожили, развилась наблюдательность. Если видишь, что человек не в своей тарелке, что-то случилось у него, может, просто устал – не трогай. У нас одно время такая шутка была, что хуже голодного папы может быть только голодный и невыспавшийся папа. Мне кажется, при конфликтах всегда надо давать время и себе, и другой стороне остыть, прийти в равновесие, а потом уже можно разговаривать.
Много книг всяких написано, как воспитывать детей, некоторые из них я даже читала. В этом смысле у меня нет теории, системы воспитания: я просто с детьми живу. Но какие-то принципы, конечно, есть. Например, нельзя считать ребенка равным себе, становиться с ним на одну линию – потому что все равно ты – мать, а он – ребенок, он нуждается в твоей защите, руководстве, может быть, строгости. А если ты станешь с ним на один уровень, будешь общаться с ним как приятельница, ребенок потеряет эту защиту, потеряет тебя как родителя.
Мне когда-то прочитали статью западного автора про методы воспитания. Смысл в том, что если ребенок лезет куда-то не слишком высоко, потом оттуда падает – это его естественное наказание. Если исключить некоторые перегибы, крайности, то вот, наверное, этим принципом мы и пользуемся в основном. Я стараюсь дать в той мере, в какой это возможно, почувствовать последствия своих поступков, а вот так, чтобы наказывать – пожалуй, нет, только совсем в редких случаях. Но в большой семье проще: одного накажешь, потом из поколения в поколение передаются рассказы о том, что мама может и наказать.
Между всеми нашими детьми разница больше двух лет, поэтому ревности у нас не было. Было соперничество среди старших детей в каких-то областях. Соперничество надо стараться направлять в нужное русло там, где можно направить, но в целом стараться избегать ситуаций, в которых оно возникает. По возможности я развожу детей на некоторое расстояние, чтобы они не толкались локтями: разные виды спорта, разные тренеры, у кого-то даже разные школы.
У нас несколько раз бывали ситуации, когда я думала: «Что же мы будем делать, на что жить?» Первые четверо детей родились еще в 90-е годы, и страх финансового неблагополучия возникал. Мы не раз бывали на грани финансового кризиса, но всегда Господь приходил на помощь при разных обстоятельствах: в виде людей, работы. Были моменты, когда мы очень трудно жили, но постепенно переехали в большую квартиру, купили неплохую машину, потом вторую. Всё переживается.
Ситуация с восприятием нас окружающими людьми меняется к лучшему. Когда мы рожали третьего ребенка в 1997 году, нам на улице пальцем у виска крутили совершенно посторонние люди. Конечно, это неприятно. После рождения третьего ребенка мы стали почти изгоями: даже малознакомые люди позволяли себе осуждающие высказывания. Муж тогда носил внушительную бороду, с ним рядом женщина в платке и трое детей – это, по мнению многих, был диагноз. А сейчас тремя детьми уже никого не удивишь. Православных становится больше: если раньше храм был один на много километров, то сейчас построили новую церковь во дворе, и в нее просто не зайти, столько людей там собирается. После третьего ребенка я еще как-то переживала, с четвертым тоже было сложно морально, после пятого вопросов стало меньше, после шестого на нас вообще махнули рукой. А потом двое старших детей окончили школу с золотыми медалями, поступили в университеты, добиваются каких-то успехов. Младшие дети все чем-то активно занимаются. Люди видят, что дети подрастают не беспризорниками, и предъявить внешние претензии становится довольно сложно.
У меня в детстве была полная семья, мои родители – люди непогрешимой честности, труженики, и, конечно, это все перешло в мою семью. Старшее поколение, наши родители, жили без Бога, и получилось так, что мы раньше пришли в храм, чем они. А все остальное мы взяли от них, от кого же еще? Родители жили в любви, и это источник, который отчасти до сих пор питает и нас.
