Небывалый успех евро в первом десятилетии XXI века, казалось, оправдывал самые радужные прогнозы европейского светлого будущего… Однако именно экономическая основа объединения сделала Европу уязвимой. Вторая волна кризиса в 2010 г. выявила все противоречия. Европейская идея обернулась дутыми рейтингами, махинациями с финансовыми отчетами, спекуляцией на рынках капитала. В Европе вновь возникло ощущение социальной нестабильности…
Немного истории
Совсем недавно, в 2007 году, в Европе отмечали пятидесятилетний юбилей объединения. Повсеместно, с торжественными речами. Вспоминались имена первых идеологов, европейских мыслителей эпохи Просвещения, еще в XVIII веке заговоривших о необходимости объединения Европы. Особо звучало имя Уинстона Черчилля, призвавшего в 1946 году к созданию «Соединенных штатов Европы», аналогичных Соединенным Штатам Америки.
Римский договор 1957 года положил начало европейскому проекту. Шесть стран: Франция, Германия, Италия, Бельгия, Люксембург, Нидерланды, – заявили о создании Европейского Экономического Сообщества, основанного на более широком общем рынке, включающем большое количество товаров и услуг. Таможенные пошлины между шестью странами-участницами были полностью отменены к 1 июля 1968 года.
В семидесятые годы идея европейского единства стала немного пробуксовывать – и экономически, и политически. Стадия «евросклероза», как тогда говорили в Европе, чем-то напоминала наш «застой». Но уже в восьмидесятые годы с успешным проведением либеральных экономических реформ стало заметно оживление европейской идеи. Особенно активно – на фоне ослабления и распада СССР. В европейскую очередь выстроились практически все страны Восточной Европы. Европа пошла на расширение – экономически, безусловно, невыгодное.
В 1992 году с подписанием Маастрихтского договора о Европейском союзе Европейское экономическое сообщество было переименовано в Европейское сообщество и стало одним из трех опор Европейского союза.
Нормы шенгенских соглашений (об отмене паспортного и таможенного контроля) способствуют утверждению единого пространства Европы. Заметно усиление международной значимости европейских органов власти – Европейского парламента (первые всенародные выборы которого состоялись в 1979 году), Еврокомиссии, Европейского суда.
В 2004 году ЕС пополнили сразу десять новых стран-участниц, преимущественно из числа бывших социалистических стран, в том числе Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Словакия, Словения, Чехия, Эстония. Последними в Евросоюз вошли самые проблемные – Болгария и Румыния. Фактор геополитических амбиций сыграл свою роль, Евросоюз теперь включает двадцать семь государств.
Неизменный интерес вызывают события, происходящие в столице объединенной Европы, Брюсселе. В 2007 году был принят Лиссабонский договор о реформе ЕС с целью улучшения функционирования Европейского союза в составе двадцати семи стран-членов и укрепления его позиций на мировой арене в условиях резких глобальных изменений. Задуманный как «инструментарий», этот во многом инновационный договор был призван заложить основы функционирования Евросоюза на ближайшие пятнадцать — двадцать лет. Лиссабонский договор придал ЕС статус «супердержавы».
Символы объединенной Европы
Государственная символика – предмет особой гордости Евросоюза. Ода «К радости» Бетховена в качестве гимна (исполняется без слов, которые, кстати, были написаны Ф. Шиллером для дрезденской масонской ложи), флаг с венком из двенадцати золотых звезд, призванных символизировать совершенство, согласие народов Европы, и, наконец, общая валюта.
Рождение евро, долгожданного монитарного дитяти европейской политики объединения, было приурочено к миллениуму. Тем самым декларировалось начало новой эры, утверждение монетарной европейской идеологии. Тщательно разрабатывался визуальный ряд новой валюты. В банкнотах – история эпох и стилей, последовательно сменяющих друг друга с возрастанием номинала. От образов античности, романского периода и готики (соответственно 5, 10, 20 евро), через Ренессанс (50 евро), барокко и рококо (100 евро) к образам индустриальной эры и современности на банкнотах в 200 и 500 евро. Архитектура не конкретна, а смоделирована в стилистике эпохи с элементами проектной незавершенности. И повсюду мосты как утверждение идеи связей. Стильная валюта была призвана разрешить все проблемы европейской идентичности, стать ее основой (а по сути суррогатом). Монетарный проект ЕС должен был превзойти идею Священной Римской империи.
Небывалый успех евро на протяжении первого десятилетия XXI века, казалось, доказывал широкие перспективы европейского светлого будущего. Хотя отдельные страны продолжали сохранять определенный скептицизм в отношении валюты (Великобритания, Дания и Швеция, входящие в ЕС и Единый Валютный Союз, предпочли не входить в зону евро и сохранить национальные валюты), настроения еврооптимизма стремительно нарастали. Бывший глава ФРС США Алан Гриспэн в сентябре 2007 года заявил, что евро может заменить доллар США в качестве главной мировой резервной валюты. В первую волну кризиса единая валюта не просто устояла, но и усилилась, достигнув в июле 2008 года исторического максимума ( $1,6038).
Кризис
Однако именно экономическая основа объединения сделала Европу уязвимой. Вторая волна кризиса в 2010 г. выявила все противоречия. Вскрылись проблемы госдолга и дефицита бюджета у государств Евросоюза, всеобщее несоответствие маастрихтским критериям – основы стабильности еврозоны. Практически во всех странах оказались нарушенными три важные составляющие – дефицит бюджета (не должен превышать 3% ВВП), госдолг (не может быть выше 60% ВВП), уровень инфляции. Соотношение госдолга от ВВП, к примеру, у Италии – 115, у Греции – 110.
Европейская идея обернулась дутыми рейтингами, махинациями с финансовыми отчетами, спекуляцией на рынках капитала. В Европе вновь возникло ощущение социальной нестабильности. Демонстрации и протесты в Греции вызывали в памяти социальные недовольства 60–70-х годов. С захватом Акрополя, места зарождения демократических традиций, казалось, замкнулся круг европейской мечты.
Все более мрачные прогнозы сменяют друг друга. Паника дестабилизации накрыла и Россию. Предрекают дальнейшее ухудшение экономической ситуации, неизбежность фазы банкротств в мировой экономике, очищения от старых долгов. На рынках капитала ожидается крупнейший за последние сто лет финансовый кризис.
Сравнение с Великой депрессией стало повсеместным. Здесь стоит вспомнить, что Великая депрессия – не только время кризиса, но и период установления нового экономического и политического порядка, проведения кардинальных изменений в интересах крупного капитала. Именно тогда доллар был отвязан от золота (в 1933 году был отменен золотомонетный стандарт, с 1971 года США отказались от свободного обмена долларов на золото). Тем самым открылись неограниченные возможности денежной эмиссии и превращения мировой экономики в поле великой спекуляции. Распространению кризисов способствует утверждение психологии потребления, привычка к жизни в долг, активно пропагандируемая практика использования дешевых и доступных кредитов.
Кризисы всегда сопутствовали развитию рыночной экономики. И причины для них только множатся, как множатся возможности для манипуляций. Эйфория и паника, череда шоковых состояний становятся, по всей видимости, неотъемлемыми элементами рыночной действительности.
При этом обнаруживается связь между кризисами и процессами трансформации систем – связь столь очевидная, что отдельные аналитики выстраивают обратное соотношение причин и следствий.
Поиск решений
Так и в случае с Европой. На наших глазах происходят изменения, которые раньше считались немыслимыми в государстве, основанном на принципах социально ориентированной рыночной экономики: ужесточение финансовой дисциплины, контроля, жесткая политика в социальной сфере, усиление бюрократического ресурса. Крупнейший в мировой истории европейский стабилизационный финансовый механизм создает своеобразные отношения круговой поруки. Платить придется всем. Известие особенно неприятное для стран-новичков, рассчитывавших на непрерывный приток экономической помощи.
Небезынтересны изменения в силовом поле власти с выстраиванием иерархий стран и отношений на фоне показательных процессов.
В роли самого жесткого арбитра выступает Германия, в безапелляционном тоне выдвигающая претензии Греции и другим странам-должникам. Вплоть до предложений, озвученных немецкой бульварной прессой, «продавать острова за долги». Тон отчасти объясним – Германии придется больше всех платить (из 750 млрд евро стабфонда – более 140 млрд). Но в нем есть и другое – новая позиция силы. С изживанием комплекса вины за последствия гитлеровского режима возрастает энергия в отстаивании национальных интересов.
Имидж страны-спасительницы позволяет Германии бороться за ведущую роль в Евросоюзе, продвигать свое видение единой Европы, выступать от имени европейской нации. Канцлер Меркель преподносит служение евро как служение европейской идее: «Речь идет ни больше и ни меньше, как об испытании и оценке европейской идеи. Если не выдержит евро, то не выдержит и Европа». План спасения евро приобретает черты показательной инициации. При этом все понимают, что ослабление евро в определенном смысле выгодно европейской экономике, прежде всего экспорту. Что колебание валют – не повод для паники, тем более, что евро переживал времена и похуже (в октябре 2000 года единая валюта опускалась к своему историческому минимуму в $0,8272 в условиях геополитической напряженности, связанной с ситуацией в Югославии и опасностью экономической дестабилизации). Тогда, кстати, евро спасла не политика Центробанка Европы (была даже признана ее неэффективность), а снижение процентной ставки в Америке, ослабившей доллар.
Сейчас в странах Евросоюза нарастает взаимное недовольство. Франция, также претендующая на ведущую роль в Евросоюзе в качестве Великой державы, возмущена самостоятельностью германской политики.
Греция недовольна сценарием помощи, жесткостью риторики. Предложение по островам было вообще воспринято как акт агрессии. Тем более, по утверждению многих экономистов, помощь ничего, кроме нового круга зависимости и проблем, греческой экономике не принесет. Выгоднее дефолт. К тому же все больше граждан хоть сейчас готовы сменить правительство, выйти из еврозоны и вернуть драхму. «Жизнь внутри ЕС кроме проблем ничего им не принесла», – отмечает директор Департамента аналитической информации агентства РБК Александр Яковлев.
В свою очередь более бедные страны Евросоюза тоже недоумевают. Почему они должны платить по долгам? Так, предполагаемое участие Словакии в стабилизационном фонде обойдется каждому налогоплательщику в 150 евро. А ведь средняя зарплата в стране в несколько раз ниже греческой.
Национальный вопрос
Все более очевидным становится факт конфликта идеологии Евросоюза с национальными интересами. Однако не у всех есть понимание того, какие глубинные проблемы за этим стоят, как это связано с утверждением либерально-секулярной идеологии, враждебной религиозным христианским ценностям. Политика европейских органов власти нередко содействует разрушению духовных оснований европейского мира посредством внедрения секулярных принципов в основу функционирования европейской общественно-политической системы. Яркий пример – 3 ноября 2009 года, когда Европейский суд по правам человека по делу Лаутси против Италии принял решение о запрете размещать в общеобразовательных школах христианские символы, в частности распятия, как противоречащие правам человека и светскому характеру образования. И чем объяснить исчезновение из всех основных юбилейных документов упоминания о христианских корнях Европы и ее цивилизации, как не открытой враждебностью?
И все это на фоне усиления мусульманского фактора, когда стремительный рост мусульманских диаспор в условиях демографического кризиса христианских народов Европы превращается в реальную угрозу, способную в скором будущем привести к необратимым изменениям в национально-культурной и религиозной конфигурации. В столице Евросоюза, Брюсселе, по данным социологического исследования, опубликованного в бельгийской газете «Либр Бельжик», лет через 15–20 станут преобладать мусульмане. Перспектива оказаться в меньшинстве у себя на родине вполне реальна для многих европейцев. Неспособность идеологов Евросоюза на адекватный ответ процессам провоцирует «коренных» европейцев на не вполне толерантные реакции. Во многих государствах ЕС набирают вес ультраправые политические партии.
В данной ситуации единственно возможный путь преодоления кризиса европейской идентичности, деградации моральных основ, распространения тоталитарных агрессивных форм человеческих отношений видится в обращении к цивилизационным корням, к ценностям христианской культуры, которые на протяжении веков успешно созидали европейское единство. «Если… правительства ЕС хотят приблизиться к своим гражданам, как они могут исключать базовую основу идентичности Европы – христианство, с которым продолжают идентифицировать себя большинство европейцев», – заявляет глава Католической церкви Папа Бенедикт XVI. Романтические ожидания в период понтификата Иоанна Павла II сменил критический взгляд на многие процессы в объединении Европы.
Подобная позиция разделяется всей полнотой христианского сознания. С ней солидарна и Православная церковь, представители которой говорят о цивилизационной, культурно-исторической опасности распространения псевдолиберальных тенденций в европейских странах.
