Кротость – сестра таланта

— Об этом лучше бы спросить моих родителей: свой малолетний возраст не помню ясно. Но родители свидетельствуют, что склонность к музыке у меня с раннего детства явно присутствовала: например, когда они бывали со мной в магазине, где звучала музыка, я начинал танцевать в согласии с ритмом, причем с ликующим лицом.

Помню, что у нас дома часто звучала музыка. И вот недавно мои родители прислали записи музыкальных произведений, которые давали нам слушать в детстве, — как же много в них оказалось русской музыки, которую потом узнавал в России во время учебы. Оказалось, что уже в детстве у меня была возможность соприкосновения с русской культурой, которая немалую роль сыграла в моем последующем жизненном выборе, и я бы сказал, даже в выборе вероисповедания!

Вот что, оказывается, послужило причиной тому, что 18-летний юноша из Японии поехал учиться в Россию, а не в Европу, как многие другие. Помню, как моя мама часто говорила, слушая вместе со мной русскую музыку: «Ах, надо же: как русская мелодия печально трогает душу!» Этот наивный мамин крик души глубоко вкоренился в мое сердце. И возможно, что именно этот мамин призыв подтолкнул меня к дальнейшему поиску, почему такова Россия? 

Почему в миру бывает печаль? Замечу, что и японская культура и музыка тоже имеют в себе «минорный» тон, в отличие, например, от китайской, где господствует «мажорный» тон. Эти выдающиеся черты культуры России и культуры Японии можно называть сродными: минорная музыка всегда призывает к сочувствию скорби других. А сочувствие — признак любви, что очень важно для здорового развития души ребенка – это хоть и крохотный, но начаток христианской любви.

Моя мама в свободное время занималась на фортепиано: хотя и по-дилетантски, но с воспитательной целью для детей. Помню, как она в соседной комнате изучала вторую часть «Патетической» сонаты Бетховена, тогда мне было около девяти лет, — необыкновенная, неведомая красота той музыки поневоле заставила меня торопливо записывать ноты по буквам: «до...си...ми...»: настолько сильно было мое желание не потерять ничего из этой красоты. Была зима, за окном шел снег, и тот прекрасный миг с особенной силой запечатлелся в моем детском сердце, а потом часто напоминал мне в обыденной, размеренной бытовой жизни о чем-то очень возвышенном и важном. 

Конечно, в занятиях музыкой большую роль сыграли родители, особенно — мой отец. Без отцовской помощи, часто строгой, сам я бы не мог себя заставить: ведь себя всегда жалеешь. А отец мечтал о сыне — пианисте, считал, что это достойный и красивый труд, дающий труженику соответствующее счастье. Когда вспоминаю, какой огромный труд вложил отец в мое воспитание, становится даже неловко. Благоговею перед ним и приношу в сердце покаянное чувство. Ведь он мог по-другому поступить: кормил бы да одевал меня — что еще нужно? Но хотя он много работал и, наверное, уставал — после работы всегда сопровождал меня до музыкальной школы, до которой надо было добираться на автобусе больше часа, и мы с ним поздно возвращались домой. 

Отдал он меня заниматься музыкой с 4 лет. Мама так объясняла причину такого строгого воспитания: «Батюшка (католический) сказал, что детям нужны не игрушки и не дорогие вещи, которые может унести вор. Плоды же, приобретенные огромными трудами, не ухищаются никем. Настоящий и нетленный подарок от родителей детям — это не игрушки и не роскошь в жизни, а уроки веры и труда». 

Благодаря отцу и его строгому воспитанию я, грешный и страстный человек, был защищен от дурного и мог избегать разного искушения ко злу, особенно когда вокруг друзья к тому манили. Очень важно — каково детство, когда дети не могут сами решать что-нибудь важное. Или ребенок узнает радость труда, или радость в лености.

Как мне ни стыдно, сознаюсь, что желание в полной мере заняться музыкой у меня появилось гораздо позже, лет в шестнадцать. Учитель музыкального училища дал нам задачу — известную арию из «страстей по Матфею». Я был поражен умиротворением этой музыки и вдруг понял: «музыкой заняться стоит, если она может так выражать чувство к Богу». Разумеется, без той подготовки в детстве, которую дал мне отец, мне было бы невозможно избрать свой путь.

– Это трудный вопрос. Но признаки склонности к музыкальным занятиям такие: ребенок любит петь, вслушивается в разные звучания, откликается на звуки и ритмы, они его веселят. Дитя — существо постоянно движущееся. Но при всем при этом оно должно уметь быть наедине с самим собой и прислушиваться внимательно к тишине своего сердца. Иначе как ему спросить себя, чего он хочет, что должно и чего не должно делать? И посмотрите внимательно: глазки детей сияют, когда у них идет внутренняя активная работа, и особенно ярко, когда есть склонность к тому или иному делу. 

По-моему, склонность к чему-либо тоже в немалой степени воспитывается. Это дело культуры, и тут важна домашняя атмосфера. Самое отвратительное в современном мире — телевизор дома, он часто восседает в центре дома, как хозяин; приказывает, направляет и настраивает всех на одно: «мы — свободные люди». Коварство, прикрытое развлечением! И наше милое дитя, которое должно бы постоянно двигаться, сидит за ним часами. Так с детства начинается духовное рабство — о каких склонностях у детей можно будет говорить?! Сколько полезного для жизни за это время ребенок мог бы получить, познать и впитать! Ведь у него, как ни у кого другого, идет самый интенсивный период развития жизни. Телевизором все можно затормозить да испортить. Это тать времени и таланта, шумный идолослужитель, который искажает небесное ощущение и нарочно вливает дурное в подсознание детей, да и родителей. И это — политика! Так для семьи закрывают духовную жизнь, а стало быть, и путь к счастью. Нужно уделять внимание даже не столько развитию ребенка, сколько в большей мере ограждению его от посторонних злых сил — это начало всего. Это не означает, что мы полностью его изолируем от мира, но знакомим с миром бережно и осторожно, соразмерно с возрастом, постепенно, малыми дозами, как в гомеопатии. Ограничение — дело необходимое для хранения чувств. Не наливать через телевизор в душу ребенка все, что есть в мире, не перекормить дитя, не избаловать его в роскоши — иначе получим ребенка-бесенка. Надо его научить, что в мире есть священное, «Sacramento», чего нельзя детям знать, трогать и даже пробовать. В детском невинном любопытстве тоже должно быть определенное ограничение, чтобы они имели страх перед возвышенным и сохраняли свои чувства в целомудрии. Все попробовать — дело ненормальное.

Вообще, воспитание начинается гораздо раньше, чем мы думаем. Где-то читал: Наполеон сказал, что воспитание начинается лет за двадцать прежде зачатия того ребенка. От воспитания именно самих родителей зависит и все качество воспитания их ребенка. И верно. Чтобы вырастить хорошее деревце, нужно подготовить сначала хорошую землю и семя. В детях отражаются и грехи, и добродетели предков.

— Когда у нас родился сынок, мы с супругой, оба пережившие всякого рода трудности на пути фортепианного искусства, не хотели поначалу ему давать музыкальное образование. Возобладала жалость к малышу: не хотели своему сыну повторения уже испытанного тернистого пути. 

Когда сыну исполнилось 3 года, стали замечать, что он как-то не может внутренне собраться: не умеет осмысленно употреблять свои таланты и время. Тогда мы дали ему возможность заняться фортепиано, и все пошло так, как было с нами в дет­стве: нужно было его заставлять заниматься, порой со слезами. И, тут как вспышка, вспоминалось мое детство: точно так я начинал заниматься фортепиано, трудно, но без этого ничего из меня бы не вышло! Помню, как мои юношеские друзья часто говорили мне: «Невозможно же выбрать свой путь — я не знаю, чего хочу. А тебе хорошо, Садакацу: у тебя есть чем заняться».

Перед нами встал и другой вопрос: в какой дет­ский сад отдать сына. Сперва повели нашего сына в самый близкий сад — пешком 5 минут. Но он резко отреагировал — ночью вскакивал и плакал: «Не хочу туда, мамуля!» Пришлось думать. Мы спросили его: «Сынок, в какой сад ты хочешь идти?» Он отвечает: «Хочу туда, где можно много петь!» — он любит петь. И Божиим промыслом самым чудесным образом я нашел подходящий сыну сад, где главенствующим является традиционное воспитание и используется метод Киноситы. Сын ходит туда уже 9 месяцев, и чем дальше, тем больше убеждаюсь, что они хорошо воспитывают детей, здорово. Только сыночка часто хвалят, поэтому часто приходится ломать его гордость. 

— Каждый из нас нуждается в определенном образе, к которому можно и нужно стремиться, хотя можно это и не осознавать. Японское слово «manabu» (учиться) происходит из слова «manebu» (подражать). Разумеется, для подражания нужен пример, образ. И очень многое зависит от качества образа. А музыка дает нам этот образ. Музыка — это мир, в котором зрится незримое незримым образом: внутренним зрением. И как важно именно в детстве прикоснуться к лучшим образам, чтобы они стали нормой в дальнейшей жизни. Талантливый и опытный учитель-современник Хидэо Кагэяма говорит, что воспитание, по большому счету, совершается до 6 лет. По его мнению, потом все последующие годы ребенок уже сам учится тому, что ему необходимо, и хотя наша помощь остается нужной, но уже не в той степени, как раньше. И оказывается, что эта мысль согласна с нашей забытой традицией. Вам будет, наверно, интересно познакомиться с тем, на каких принципах раньше воспитывали в Японии. Недавно нашел одну пословицу, выражающую принцип воспитания в Японии до начала эпохи Мэйджи (1867), то есть до открытия иностранцами японской страны. 

«Мицу-кокоро, Муцу-сицукэ, Коконоцу— котова, хуми-Джууни. Котовари-Джууго дэ суэ кимару». Забытая красивая пословица! Для японцев эта пословица звучит очень ритмично, как стихи, и легко запоминается. Переведу: «До 3 лет — сердце, до 6 – воспитание, до 9 – слово (речь) и до 12 – грамота. До 15 – рассудительность: так решается будущее». 

Занятия музыкой помогают ребенку вслушиваться в звук, а затем и во внутренний голос своего сердца. Историк говорит, что в Древнем Китае слепорожденного музыканта высоко ценили и давали ему важное место в правительстве. Считалось, что это человек с обостренным слухом, и он услышит и правильно распознает волю голоса Неба. Зрение нас часто обманывает, все мы об этом опытно знаем (вот еще одна причина опасности телевизора), но голос совести не обманешь. Надо хорошо слушать, чтобы хорошо слышать: это есть образ смиренного человека. Музыка помогает человеку реально осязать состояние души и тем помогает открывать ему внутреннее зрение. А что может быть важнее внутреннего зрения? Ребенок через благородную музыку впитывает в себя законы гармонии надмирного, такой ребенок никогда не пойдет на дискотеку: грубая металлическая музыка, специально стимулирующая нижний инстинкт своим «rock-beat», прозвучит для него диссонансом, и это острое противоречие вытолкнет его оттуда. Поэтому избирательно подаваемая хорошая по качеству музыка играет огромную роль в воспитании ребенка, как оружие для нравственной защищенности в области чувств. 

В Японии известен выдающийся учитель Тацуя Киносита, неизменно практикующий своеобразный принцип обучения музыке в эти последние 35 лет вопреки волнам нововведений времени. Отличительной чертой его метода являются не только воспитанность и сосредоточенность детей, но и ревность учителей, их проникновенное понимание детей и способов воспитания. В методе Киноситы огромное внимание уделяется манерам детей, прежде чем начинается их обучение пению. Таким образом, педагоги предвосхищают проблемы своеволия детей. Затем только при соблюдении правильных манер начинают развиваться способности детей через пение. Здесь подразумевается послушное поведение в процессе обучения, что способствует всестороннему развитию ребенка. Этот метод создан для детей, находящихся еще в детском саду, и богат разными приемами. Продумана система вовлечения детей в музыкальный мир посредством чтения, тем, что и как читать: то длинно, то коротко, то быстро, то медленно, с разнообразной интонацией, учитывая особенности психики детей. Стоит особо отметить богатую интонациями речь учителей, наша речь — уже начало музыки. 

Совершенствуясь в правильной и ясной речи, дети обращают внимание на произношение и голос, тем самым обучаются «самоуправлению», контролю над своим телом. 

— Во-первых, прежде всего нам нужно искать Царствия Божия добросовестной жизнью. Без этого не может быть речи ни о чем. Как бывает со знанием, когда оно не сопровождается стремлением к добру? Оно становится служением злу. Так и в любом ремесле — профессиональное предназначение и его раскрытие возможно лишь при условии, что цель человека – не в удовлетворении его эгоизма. Профессиональное предназначение — совсем не роскошь, а наложенный на человека с дет­ства крест. Христос сказал: «Кому много дается, от того и много требуется». Это настоящий подвижнический путь. Кто не готов нести свой крест, тому не дастся ничего остального. Без чистой совести не бывает раскрытия творческого таланта: «гений и злодейство — две вещи несовместимые». Нет сильнее энергий чистой совести. Это закон. 

Во-вторых, в вышеупомянутом контексте детям нужно давать толчок к самопознанию. И может ли ребенок распознавать, в чем его предназначение в жизни? Может быть, пока он маленький, не нужно ему об этом знать? Какой период в жизни человека подходит для поиска ответа на этот вопрос? Разве не этот вопрос один из самых тяжелейших вопросов жизни во всех времена и всех народов? Вспоминаю слова ученого мужа: «Отец должен конкретно указать детям лучший путь. Тогда ребенок впервые сможет задуматься: чего он хочет? Если он даже и не примет путь, предложенный отцом, ему придется подумать, чего же он сам желает и что готов делать». Таким образом, вырабатывается потихонечку серьезный поиск себя самого. Этот принцип применим не только к юношам, которые имелись здесь в виду, но и к маленьким детям. Пока цель не установлена, смысл жизни не определяется, в полной «свободе» дети теряют ось. Поэтому нужна помощь родителей, чтобы ребенок в чем-то мог начать трудиться и постепенно привык к подвигу. «Сила в силу дается», сложа руки сидеть — никакого толку не будет. Жизнь проносится стрелой, она не такая долгая, как нам обычно кажется. Нужно действие. «Лучше умирать в подвиге, нежели жить в покое», – сказал Исаак Сирин. Не надо отнимать радость труда у детей. 

Наконец, когда речь идет о раскрытии таланта в ребенке, нужно иметь в виду не раскрытие его вовне, но скорее как бы «впитывание» его внутри себя. Удерживать Богом данную энергию в себе и не тратить ее бессмысленно. Тогда талант сам собой возгорится, как огонь от солнечного света под лупой. Интересно, по-гречески слово «аскетизм» означает «аскезо: упражнение».

Однако хотелось бы предостеречь от опасности, когда целью воспитания становится «раскрытие таланта». Нам нужно смиренно упражняться в своем деле, а результат зависит только от Бога. Большего желать, по-моему, нельзя.

Одним словом — нет ответа одного для всех. Каждый идет своими путями. И Бог таинственно всеми управляет и водит. Нам нужна искренность и верность в малом, а во всем остальном, надо верить, Бог дает, как Ему угодно и как нам полезно.