На страницах нашего журнала многодетные родители рассказывают о себе и своих детях, делятся опытом. Сегодня мы представляем семью Савеловых.
Никита Александрович, 38 лет, врач-патологоанатом Московской городской онкологической больницы № 62
Светлана Николаевна, 46 лет, врач-гастроэнтеролог
13 лет в браке
Дети:
Екатерина, 18 лет, студентка 1‑го курса факультета национальной безопасности Академии при Министерстве юстиции
Елена, 12 лет, ученица 6‑го класса школы № 871, ученица музыкальной школы по классу фортепиано
Сергей, 10 лет, ученик 4‑го класса школы № 871, ученик музыкальной школы по классу гитары
Алексей, 6 лет
Никита Александрович:
— В отношениях нет ничего ценнее верности. При условии верности между людьми возникает и доверие, и другие стороны отношений развиваются. Кстати, о развитии — наш духовник когда‑то сказал, что при правильной организации брака отношения между супругами развиваются, а не увядают. Теперь я могу это подтвердить: каждый год мы с удивлением обнаруживаем, что они на самом деле развиваются, проходят новые витки. К сожалению, у нас не так много знакомых, о которых можно сказать то же самое: обычно вначале отношения находятся на пике, а потом с течением лет идут на спад. У нас происходило с точностью до наоборот: когда Светлану благословили вступить со мной в брак, она плакала. А я понимал, что это именно тот человек, с которым я смогу прожить всю свою жизнь. Один раз я увидел, как она идет по коридору Филатовской больницы — и вдруг мне стало это понятно. Сначала нас только обручили, и я переехал к Светлане. У нас было общее хозяйство, но не было супружеских отношений до венчания. Может, во многом благодаря такому началу отношения в дальнейшем только развивались — мы не находились в плену иллюзий, как многие влюбленные, учились терпеть и принимать друг друга. И эта стратегия принесла благодатные плоды.
Самое главное, что для нас обоих была категорически неприемлема измена. Предать можно один раз. Дальше отношения уже не восстановить. Вот это была та почва, на которой выросло чувство любви и все остальное.
Когда мы поженились, у Светланы уже была дочь Катя. Я сразу решил, что я ее удочерю, для меня не существовало вариантов. Должен сказать, что эта процедура стоила мне колоссальных трудов. На оформление бумаг ушел год. С меня требовали взятку в полиции за справку, что я не состою на учете. Мне пришлось дойти до начальства, и в итоге эту справку кинули мне в лицо. Я несколько раз занимал очередь в суд, для этого надо было приезжать за полночь и спать у суда в машине. Но мы на это пошли, потому что по‑другому я не мог. Однако я сразу сказал Кате, что ей самой решать, кого считать своим отцом. Катя всегда называла меня папой, сейчас ей уже 18 лет, и она свой выбор сделала — взяла мои фамилию и отчество.
Когда‑то наш духовник донес до нас простую мысль, что воспитать детей мы не сможем. Это невозможно в принципе. Единственное, что мы можем сделать, — показать им личный пример отношений между собой. И мне кажется, что те вечера, когда я читаю супруге вслух, для детей в воспитательном плане гораздо важнее, чем вечера, когда я читаю им. Мы с женой уважительно относимся друг к другу, любим друг друга — собственно, в этом и все воспитание. Больше мы ничего специально не делаем — разве что ограничиваем время, проведенное за компьютером: оно четко привязывается к их успехам в школе и внешкольным занятиям. Если дети все успевают, им выделяется фиксированное время, 40 минут в день. Если не успевают, тогда за счет этого времени они наверстывают упущенное.
Книги для чтения выбираю я. Меня в свое время поразил отрывок из письма какого‑то древнего святого, где он говорит, что не может читать Евангелие, потому что охрип. То есть они читали вслух. И я считаю, что культура чтения вслух — это очень важная коммуникативная составляющая. Младшим детям мы читаем книжки из нашего советского детства — «Незнайку», «Волшебника Изумрудного города», братьев Гримм и другие. А со старшими читаем Паустовского, Кнута Гамсуна — кстати, оба этих писателя верили в педагогическую роль литературы, и поэтому их книги несут определенный моральный посыл. Моей душе это очень созвучно. Супруга потом обсуждает с детьми прочитанное. У меня на это не хватает времени, поскольку я много работаю.
В будни у меня ненормированный график, поэтому с семьей я почти не вижусь, но у меня договоренность с начальником — уже полтора года я провожу выходные только с семьей. К счастью, у меня такая специальность, которая позволяет не выходить на работу в выходные, за исключением тех случаев, когда я улетаю на международные конференции.
Конечно, как у любой семьи, у нас были сложности. Мы полгода спали на полу, у нас не было кровати, но мне всегда удавалось зарабатывать своей профессией. У меня нет ни диссертации, ни врачебной категории, хотя я своей специальностью занимаюсь уже больше десяти лет. Я сознательно не трачу на это время, потому что специалисты, ведущие в своих областях — каким я сейчас и являюсь, — так или иначе, смогут себя прокормить. Я иду по пути профессионального совершенствования, и моя зарплата совсем не зависит от моих регалий. Супруга всегда относилась с пониманием к моей работе, поэтому удавалось совмещать и профессию, и общение с семьей.
Когда дети были маленькими, мы подолгу гуляли в парках, а сейчас у них много внешкольных занятий — музыка, спорт, так что теперь досуг проводим дома. Читаем вслух, играем в шахматы. Дети помогают мне с аквариумами. Раньше, когда я работал в молекулярно-биологической лаборатории, график у меня был не такой напряженный, и мне не хватало нагрузки для интеллекта. Поэтому я занимался разведением некоторых рыб, торговал на международных аукционах — у меня есть несколько научных публикаций по паразитам рыб, по болезням рыб. А когда я занялся молекулярной диагностикой рака, времени на рыб осталось очень мало, так что теперь аквариумистика — это просто хобби.
У нас много рыб, улитки, черепахи, и каждый из детей выбрал себе любимое животное, за которым он смотрит. Раньше они даже дневники наблюдений вели, а теперь выросли, и у них тоже времени на это осталось мало. Но, к счастью, в период своего увлечения ихтиологией я разработал такие системы, которые не требуют ухода от двух месяцев до года — аквариумы не надо чистить, воду менять, весь уход за животными сводится к кормлению. Это может делать любой член семьи, так что с этим нет никаких проблем.
Я не могу сказать, что всегда мечтал стать многодетным отцом. Вначале это была борьба с внутренней трусостью. Потом уже мне хотелось, чтобы у нас было шестеро детей. Так и было бы, но две последние беременности закончились внутриутробной гибелью плода. Поэтому растим четверых. Опасений за них у нас никаких нет, единственное опасение — это ювенальная юстиция. Поэтому я не участвую ни в какой социальной активности, сдерживаю себя, когда хочется высказаться, — ради детей. И как показывает опыт, это не самый плохой подход к жизни.
Из-за того что у меня достаточно высокая зарплата, никакие льготы на нас не распространяются. Так что помощи от государства как многодетная семья мы не получаем. А вот разные законодательные инициативы вызывают у меня опасения относительно будущего моих детей и внуков. Я опасаюсь легализации того, что всегда было у нас моральным табу. Мне бы не хотелось, чтобы мои дети жили в морально разложившемся мире.
Светлана Николаевна:
— Мы с Никитой познакомились в ординатуре. Через какое‑то время коллеги стали мне говорить: обрати внимание, как он на тебя смотрит! А я отмахивалась — разница в возрасте у нас большая. И когда Никита предложил мне встречаться, я сразу ответила: нет, что скажут твои родители? Подцепила мальчика злая тетка!
Как‑то у нас зашел разговор о вере, и я предложила ему прийти в храм на Покров. Забегая вперед, скажу, что теперь это наш семейный праздник. Я сразу предупредила своего духовника, что этот молодой человек хочет со мной встречаться. Никите тогда было 25 лет. Духовник сказал: ну, можно для начала просто пообщаться. А потом спустя какое‑то время он вдруг спросил неожиданно: а вы когда собираетесь жениться? Никита сказал: чем быстрее, тем лучше. И уже в феврале нас обручили, а после Красной Горки обвенчали. Мы просили благословение на брак у родителей, все честь по чести. Никитин папа сначала был категорически против и к свадьбе скептически отнесся, но он уже давно изменил свое мнение и теперь во внуках души не чает.
Хотя я вышла замуж по послушанию, я ни разу об этом не пожалела. За все эти годы мы толком даже не поссорились ни разу. Все вопросы решаются мирно. Я человек упрямый, могу обидеться. Но для меня проявление крайней степени негодования — это молчание. Если я замолчала, значит — все. Никита не любит, когда я молчу, он извиняется — ну, я слегка подуюсь, но недолго. По жизни у меня к нему нет никаких претензий. Мои подруги начинают иногда про своих мужей: вот, он посуду не моет, он носки разбрасывает, он такой-сякой… Я говорю: ну и что, у меня то же самое. А они: так у тебя ведь муж — Никита! Все знают, что я довольна супружеством.
У него есть редкое качество: он может брать на себя ответственность. Причем не в мелочах. Его слово решающее, и он всегда отвечает за свои слова. Он никогда не говорит: делай что хочешь, мне все равно. Если он сказал: сиди дома с ребенком, значит, он обеспечит это сидение с ребенком. У Никиты характер жесткий, в быту тяжелый — я этого не чувствую, но так говорят. Нет такого: мало ли, что я сказал, ну, не сложилось. Это и в работе проявляется. Никита очень одаренный человек в своей области. Он занимается не карьерой, а именно профессией: на кандидатскую диссертацию ему время тратить жалко, свои ноу-хау он тоже не оформляет — пусть люди пользуются. Ему главное — народ обучить, двинуть идею и пойти дальше за новыми идеями. Такие, как он, — это дрожжи для науки. Он куда‑то все время идет. И в бытовом плане с ним тоже не соскучишься. Сейчас он из всех своих поездок привозит картины. Ходит по блошиным рынкам. Идея такая: дети должны расти в окружении красивого. Из Штатов он привез серебряные ножи для масла — прививает вкус.
После четвертого ребенка наш папа настоял, чтобы я бросила работу и занималась детьми, поскольку мы хотели, чтобы дети были разносторонне развиты — и музыкой занимались, и спортом, а на это нужно время. Мне очень нравилась моя работа — я детский врач, но я не могу сказать, что мне не хотелось сидеть дома. На работе было интересно, но дома тоже не скучно — детей четверо, они постоянно меняются, кроме того, очень активно участвуют в разных конкурсах и олимпиадах. И чтобы не разрываться между работой и детьми, нужно было сделать выбор.
Женщине важно правильно расставить акценты. Работа для замужней женщины, имеющей детей, уже не на первом месте. Если получается совмещать — отлично. Если нет — значит, нет. Надо определиться со своими приоритетами до замужества. Если женщина настроена на карьеру, может, ей и не стоит семью создавать. У нее другой жизненный путь. Люди ведь разные: кто‑то в монастырь уходит, кто‑то большую семью создает, а кто‑то является двигателем прогресса.
Я — патриархальная жена. Не зря же у нас везде установлена иерархия. Иерархия — это порядок. Если пытаться установить равноправие, из этого ничего не получится, кроме развала семьи. Кроме того, дети никогда не научатся слушаться. Все серьезные вопросы мы решаем с папой. Как папа сказал, так и будет. Это касается учебы, отдыха, всех крупных мероприятий. Когда папа пришел домой — мама занимается только им, остальные разошлись. Дети уже знают, что если папа дома, то это его время. Правда, папа у нас бывает дома только по ночам, так что они особенно от этого не страдают. А выходные мы проводим все вместе.
Когда ты один, ты можешь планировать свою жизнь так, как хочется, никто тебе не мешает. Но с другой стороны, когда дома тебя никто не ждет, жизнь, на мой взгляд, теряет краски. Я думаю: когда я их всех выращу, наконец‑то мы с мужем сможем спокойно сидеть и разговаривать. И сможем куда‑то сходить вдвоем. А часто бывает так, что люди одного ребенка вырастили и, оставшись вдвоем, ощущают себя чужими людьми. Все‑таки чем больше детей — тем больше любви, тем супруги ближе и дороже друг другу.
