Как быть, когда супруги не могут прийти к согласию во взглядах на воспитание детей? Что делать, когда христианское воспитание, вызывает явное раздражение мужа или жены? Как разделить участие в воспитании ребенка разведенным родителям?
Протоиерей Максим Козлов — настоятель храма Святой Мученицы Татианы при МГУ, профессор Московской духовной академии. Автор книг «400 вопросов и ответов о вере, церкви и христианской жизни», «200 детских вопросов и недетских ответов о вере, церкви и христианской жизни», «Последняя крепость: Беседы о семейной жизни», «Клир и мир. Книга о жизни современного прихода». Автор более 100 статей и переводов (патрология, библеистика, церковная история, публицистика).
— Отец Максим, наш сегодняшний разговор — о супругах как о родителях. Как быть в ситуации, когда муж и жена не могут прийти к согласию во взглядах на воспитание детей?
— У мужа и жены, которые столкнулись с такой проблемой, есть несколько путей для ее решения. Прежде всего, нельзя забывать о том, что даже если у супругов есть разногласия в вопросах воспитания, то всячески их демонстрировать и подчеркивать — вещь губительная для семьи. Если родители этого не понимают и проводят время в ожесточенных спорах о тех или иных педагогических методиках, то остается уповать лишь на благодать Божию, которая «немощная врачует и оскудевающая восполняет». Потому что ситуация конфликта между родителями для маленького человека гораздо хуже, чем выбор неправильной методики воспитания.
Часто причиной таких разногласий бывают различия в традициях воспитания самих супругов — в различиях тех семейных укладов, к которым они привыкли, когда сами были детьми. Скажем, в одной семье было принято относиться к родителям с подчеркнутым уважением и обращаться на «Вы», а в другой приветствовались простые, дружеские отношения между детьми и родителями. В одной телевизор почитался «бесовским ящиком», а в другой был вполне допустимым фоном домашней жизни. Где-то не видели ничего плохого в пользовании компьютером и Интернетом, а где-то это резко осуждалось. И так далее. Эти схемы, усвоенные с детства, так или иначе, формируют модель воспитания собственных детей, причем не только путем притяжения, но и отталкивания — по принципу «наоборот».
Муж и жена должны понимать, что главным критерием, которым следует руководствоваться при разногласиях, должно быть благо души ребенка. В вопросах воспитания нет однозначно применимого иерархического принципа, по которому муж — глава семьи, а значит, всегда прав. Точно так же и мать не во всех ситуациях может найти правильный выход. Поэтому здесь недопустим эмоциональный подход, когда каждый из супругов отстаивает свою правоту. Лучше отстраниться от эмоций и спокойно подумать о том, какой из путей менее всего губителен для маленького человека.
Второе, что можно посоветовать православным родителям, — это договориться об избрании некоего авторитетного лица (чаще всего им бывает священник), мнению которого оба супруга доверяют. В ситуациях, когда сложно прийти к согласию, необходим такой третейский судья, который мог бы разрешить эти непримиримые противоречия. Это хороший способ не только прийти к согласию, не только услышать мудрый совет, но и положиться на волю Божью в момент важного выбора. Вот если супруги договорятся, что, изложив разные мнения, они поступят так, как сказал им священник (или иной авторитетный для них человек), тогда и решение будет найдено, и мир в семье восстановлен.
Существует еще один критерий, которым можно руководствоваться в сложных ситуациях, — поверять свое мнение Преданием церковным, в широком смысле этого слова. Речь идет не о буквальном следовании традициям, скажем, XVIII столетия, которые, увы, не всегда могут быть воплощены в современной жизни, а, скорее, об опоре на опыт тех людей, жизнь которых может быть образцом для каждой христианской семьи. Если мы выбираем для себя нечто, что отчетливо диссонирует с Преданием церковным, — значит, мы не на правильном пути.
В ситуациях особо сложных, когда ни один из приведенных способов по тем или иным причинам неприменим, есть еще одна возможность прийти к общему решению. Супруги должны собраться для общей молитвы — не просто формального ритуала, а именно совместного молитвенного усилия — и принять решение наобум, как Бог на душу положит. Бывает, что после молитвы люди готовы уступить друг другу — с верой в то, что Господь направит ситуацию в правильное русло. В каких-то случаях люди просто тянут жребий с молитвой о том, чтобы Господь распорядился ими по своему мудрому произволению.
— Еще более сложная, но, увы, распространенная ситуация — это несовпадение во взглядах на религиозное воспитание. Допустим, один из супругов — человек неверующий и далекий от Церкви, другой же, напротив, стремится к христианскому воспитанию ребенка. Как быть в таком случае?
— Я думаю, что здесь неизбежно придется прибегнуть к той или иной мере компромисса. Разумеется, если мы попадаем в ситуацию очевидного антихристианства, когда душа, нравственность и вера ребенка явным образом ставятся под удар, то семью сохранить бывает очень трудно. Но гораздо чаще встречается ситуация, когда один из супругов относится к этой стороне жизни с раздражением и непониманием: «Ну зачем тебе этот пост, а тем более — ребенку?», «Зачем тащить ребенка в храм в воскресенье? Не лучше ли выспаться и сходить в кино?»... Здесь нужно пытаться договариваться и искать какие-то компромиссные варианты. Стараться найти те разумные доводы, которые будут очевидны и для неверующего человека. Говорить с ним на том языке, который ему понятен. Например: «Ты считаешь, что пост ребенку вреден, но, наверное, согласишься, что конфеты, кока-кола и гамбургеры — не самая лучшая пища. Если ты настаиваешь, что рыба, молоко и печенка на пару для детей необходимы, то я с этим соглашусь, но и ты поддержи меня в том, чтобы на время ограничить их в пище, которая явно неполезна». Или: «Ты хочешь, чтобы в воскресенье мы пошли всей семьей в цирк, на каток или в кино. Давай так и сделаем, но в следующий раз я возьму детей на литургию. Или мы сходим в храм на раннюю службу, пока ты будешь спать, а потом отправимся, куда ты захочешь».
Куда более серьезная проблема в том, что наша человеческая природа склонна к путям наименьшего сопротивления — к тому, что слаще, приятней и не требует усилий. Конечно, альтернатива пойти утром на литургию или в кафе может стать для ребенка большим искушением. И долг родителя-христианина — суметь показать ему, что Церковь — не сухой свод предписаний, которые приходится исполнять «из-под палки», а великое благо, необходимое для него самого.
— Но в таком супружеском разделении возникает еще одна проблема: убедить ребенка в правильности христианского пути — значит, показать неправоту второго — невоцерковленного, неверующего — родителя. Раз мама ходит в храм, то, получается, папа ошибается? Как избежать таких вопросов? И как на них отвечать?
— Насколько это возможно, нужно стараться избегать оценочности — слов типа «ошибается», «неправ», «заблуждается». Лучше объяснить, что папа пока еще не знает того, что знаем мы. Так получилось, что он вырос в среде, далекой от Церкви, его воспитывали по-другому и не научили тому, чему научились мы. Теперь нужны наши молитвы для того, чтобы приблизить время, когда мы отправимся в храм всей семьей.
Конечно, в этой ситуации необходима тонкость и мудрость: с одной стороны, нужно сохранить стойкость исповедания веры, а с другой — удержаться от осуждения тех наших близких, которые этой веры не разделяют. Ведь лукавый охотно воспользуется такими разногласиями, чтобы ребенок почувствовал это разделение между родителями и начал им пользоваться. Поэтому нужно всеми силами избегать осуждения наших неверующих близких: не «неправые», а скорее «бедные», «обделенные», «не знающие».
— Отец Максим, а как быть, если родители все же не могут прийти к тому компромиссу, о котором вы говорите? Если христианское воспитание, которое пытается осуществить один из супругов, вызывает явное раздражение или даже открытый протест у другого?
— Каноны и законы Российской империи до 1917 года предлагали православному члену семьи два пути в такой ситуации. Он вправе сохранять семью — это первый путь. В том же случае, если он сталкивается с устойчивым, непреодолимым противодействием исповеданию веры, то брачное законодательство предусматривает право на развод. Я никоим образом не хочу никого склонять к разводу и считаю его лишь крайним выходом из ситуации. Но необходимо знать, что даже церковный брак допускает такую меру в случае открытого противостояния вере, которое может искалечить душу ребенка. Собственно, семья ведь существует не только для благ нашей временной земной жизни, но, прежде всего, для того, чтобы люди вместе могли обрести Жизнь вечную. Если семейные конфликты способствуют утрате этой перспективы Жизни вечной, если природа и смысл семьи искажаются, то сохранять такую семью во многих случаях становится бессмысленно.
— Видимо, столь же губительной для ребенка является и ситуация, когда один из родителей пытается увлечь его в какую-либо иную, нехристианскую религию, секту, духовную практику?
— Безусловно, таким попыткам нужно оказывать бескомпромиссное противодействие. Допустить, чтобы ребенок оказался каким-нибудь сектантом или язычником, ни в коей мере нельзя. И здесь, конечно, действует понятие приоритета верности Богу перед человеческими обязательствами. Я думаю, что в такой ситуации альтернативы быть не может, и рассуждать о том, что ребенок, достигнув сознательного возраста, сделает сам свой духовный выбор, — легкомысленно, если не опасно.
Какая-то доля компромисса возможна лишь в том случае, если родители разошлись в религиозных взглядах тогда, когда ребенок уже достаточно повзрослел. Это договоренность о паритетной мере влияния — обоюдное решение не заставлять ребенка принимать чью-либо точку зрения, не оказывать никакого воздействия на его внутреннюю жизнь и мировоззрение. Но и в этом случае существует опасность, с которой я сталкивался неоднократно. При подобных вероучительных разногласиях очень часто дети вырастают атеистами. Видя этот религиозный раздор между отцом и матерью, ребенок может отвернуться от всякой институциональной религиозности.
— Увы, печальная статистика разводов не обходит даже православных людей. Как разделить участие в воспитании ребенка разведенным родителям?
— Судебная практика в нашей стране такова, что в большинстве случаев ребенок остается с матерью, а общение с отцом регулируется тем же судебным постановлением. Первый золотой закон в этой, увы, распространенной ситуации — избегать осуждения бывшего мужа или бывшей жены в разговорах с ребенком. Не обсуждать с ним, кто прав, кто виноват, не высказывать обиды, не объяснять причин, не говорить плохого. Второй закон — помнить о том, что главное свидетельство веры — это жизнь. У Святителя Григория Богослова есть слова, которые применимы и в качестве воспитательного принципа: «Слово всегда можно опровергнуть словом. Чем можно опровергнуть жизнь?» Залог подлинной теплоты в семье — даже в семье неполной — это гармония внутреннего мира родителя. Задерганность, усталость, желание излить обиду от жизненного поражения, нервное состояние, жалобы, уныние — все это ложится на душу ребенка тяжким грузом. Дети не должны по вине родителей лишаться тепла и радости детства. Помочь таким детям может общение со сверстниками в хорошем приходе с богатой и разнообразной общинной жизнью. Для детей очень важна социализация и правильный круг общения — тем более для ребенка из неполной семьи.
Если роль приходящего родителя принадлежит человеку церковному, то — при всех его благих стремлениях — важно «не передавить» церковностью живое общение с ребенком. Проводя редкие разрешенные часы встреч исключительно на богослужениях, родитель рискует потерять ту сокровенную связь с ребенком, которая рождается лишь в живой доверительной беседе. Иногда лучше поговорить по душам, разделить общие впечатления, например, от прогулки по Москве-реке, чем бежать на службу, не имея возможности перемолвиться словом. Такими обрывочными встречами вряд ли привьешь ребенку навык церковной жизни.
— Отец Максим, очень хочется вернуться к более гармоничным семейным отношениям, когда папа и мама вместе и жизнь протекает спокойно. Но даже в таких благополучных семьях редко удается обойтись без разногласий — хотя бы в силу различий в характерах и темпераментах. Скажем, матери свойственна мягкость, а отец более тверд, принципиален и в воспитании не избегает наказаний, считая эту меру лекарством от многих болезней. Что по этому поводу думаете вы?
— Можно вспомнить слова Священного Писания о том, что «кто жалеет розги своей, то ненавидит сына» и «если накажешь его розгою, он не умрет» (Притч. 13, 24 и 23, 13). В то же время, «гнев человека не творит правды Божией» (Иак. 1, 20). Важно избежать двух крайностей. С одной стороны, по общему антропологическому принципу христианства, ни мы, ни дети наши не tabula rasa: человеческая природа искажена первородным грехом, и предполагать, в духе наивного руссоизма, что наказания не дадут детям вырасти гармоничными, — очевидная иллюзия. Еще Блаженный Августин, ужасаясь, приводил примеры детской жестокости и непроизвольно проявляющейся греховности. Чтобы вырастить дерево, его необходимо подвязывать, поливать и обрезать больные ветки. Так и воспитание детей требует порой мер болезненных и неприятных.
Возникает вопрос, могут ли иметь место физические наказания по отношению к детям? Я думаю, что если идет речь о маленьких детишках, то иногда бывает уместно физическое сдерживание, которое адекватно провинности — естественно, лишь в том случае, если родитель не разгневан и контролирует себя. Иногда лучше один раз шлепнуть и прекратить этим детскую истерику, чем долго читать нотации, от которых не будет никакого смысла. Такие физические наказания, соразмерные возрасту и мере проступка, допустимы. Но чем взрослее становится ребенок, приближаясь к возрасту отрочества, тем реже мы должны прибегать к физическим наказаниям. Причем физическим насилием является не только подзатыльник, но и такие меры, как вывести непослушного ребенка из комнаты, поставить в угол, не выпускать на прогулку — все то, что связано с преимуществом старшего перед младшим в силе и в возрасте. В отрочестве физические наказания должны сойти на нет: в период перехода от раннего детского возраста к отроческому мера самосознания человека как личности возрастает. И такого рода насилие будет приводить либо к конформизму, уходу в тень, где все будет совершаться тайком, либо к протесту, который быстро распространяется и на мировоззрение родителей. Родители рискуют оттолкнуть ребенка не только от себя, но и от христианства, которое будет ассоциироваться у него с родительским отношением к себе — в том числе и с системой запретов и наказаний.
Любое наказание — будь то словом или физическим воздействием — не может совершаться в состоянии внутреннего раздражения и гнева на ребенка. При абсолютной объективной правоте, если родитель наказывает и при этом гневается на ребенка, то наказание не принесет никакой пользы. Для того чтобы избежать таких бессмысленных мер, стоит прислушаться к опыту старца Моисея Оптинского (это правило применимо и по отношению к детям): перед тем как говорить нечто укорительное, помолись за того, кому ты хочешь это сказать. Перед тем как наказать ребенка, помолись за него. В большинстве случаев дети совершенно по-другому воспринимают это наказание. Вместо обиды или протеста наказание будет способствовать созиданию — а именно такова его цель.
