Имя Марии Сергеевны Петровых не на слуху потому, что она сама никогда не стремилась к славе, не носила стихи по редакциям. «Одним радостно, когда они печатаются, другим — когда они пишут», — говорила она. Про нее мало написано — лишь отрывочные воспоминания ее друзей и современников. Как говорил поэт Д. Самойлов, «образ будет выстроен по ее стихам. Ну что ж, личность поэта — его стихи».
Мало кто знает это имя — Мария Сергеевна Петровых. Еще меньше людей читали ее стихи, но стоит прочесть хотя бы одно, как хочется читать еще и еще. Недаром ведь ее творчество высоко ценили Анна Ахматова, Борис Пастернак, Осип Мандельштам. Наверное, имя Марии Сергеевны не на слуху потому, что она сама никогда не стремилась к славе, не носила стихи по редакциям. «Одним радостно, когда они печатаются, другим — когда они пишут», — так говорила она. И для нее действительно самым важным было писать. Бенедикт Сарнов, критик и литературовед, отмечал, что «стихи М.П. замечательны прежде всего присутствием в них вот этой самой… неотступной потребности высказаться».
Но обо всем по порядку.
Мария Сергеевна Петровых родилась в 1908 году в Норском Посаде, недалеко от Ярославля, в большой и дружной семье. Отец ее был инженером хлопчатобумажной фабрики, мать — домохозяйка, местная уроженка. Маруся была младшей из пятерых детей. По ее собственным словам, «ни у кого не было такого хорошего детства». С самых ранних лет она была окружена заботой и любовью. Ее воспоминания об этом времени полны нежности и трепета: «Помню, как мы укладывались спать и перед сном — в ночных кофточках, на коленях читали молитвы “на сон грядущий”. И мама с нами. Мама — всегда красивая, беспредельно любимая». В семье Петровых были богатые духовные традиции: дедушка по материнской линии был священником, а его сын — дядя Марии Сергеевны и брат ее матери — священномученик Димитрий Александрович Смирнов; другой ее дядя — Иван Семенович Петровых (митрополит Иосиф) — активный церковный деятель и духовный писатель. Через всю свою жизнь пронесет она дух добра и интеллигентности, привитый ей в семье.
Будучи образованным человеком, отец Марии Сергеевны сделал все, чтобы дочь с детства занималась иностранными языками, а книжки у нее приходилось даже отнимать — уже в четыре года она пыталась читать Чехова. А в шесть лет написала свое первое стихотворение (четверостишие). Для нее это было подобно чуду, и такое отношение к рождению стихов у нее сохранилось на всю жизнь.
В четырнадцатилетнем возрасте она уже была принята в ярославский Союз поэтов. «Окончив школу, уехала в Москву, поступила на Высшие государственные литературные курсы… Экстерном окончила Московский университет. На одном курсе со мной, — пишет Мария Петровых, — учились ставшие впоследствии замечательными поэтами Арсений Тарковский и Юлия Нейман… Много писали стихов... Я не носила стихов по редакциям. Было без слов понятно, что они “не в том ключе”. Да и в голову не приходило ни мне, ни моим друзьям печатать свои стихи. Важно было одно: писать их».
Годы студенчества были полны ярких художественных впечатлений, веселья и значимых встреч. Те люди, с которыми Мария Сергеевна познакомилась в эту пору, впоследствии были с ней и в радости, и в горе. Среди ее друзей были Борис Пастернак и Анна Ахматова.
О дружбе Марии Сергеевны с Анной Андреевной Ахматовой стоит сказать отдельно. Началась она в 1933 году, когда Петровых сама пришла в Фонтанный дом: «Почему пришла? Стихи ее знала смутно. К знаменитостям тяги не было никогда. Ноги привели, судьба, влечение необъяснимое… Пришла как младший к старшему». И с этого дня они стали подругами. Анна Андреевна очень дорожила этой дружбой и ласково называла подругу «моя Маруся». Дружба Ахматовой и Петровых продолжалась более 30 лет, до самой смерти Анны Андреевны. Одним из московских адресов Ахматовой был «на Беговой у Петровых» — она часто жила там у Марии Сергеевны.
С 1934 года Мария Петровых вместе со своими однокурсниками начала работать над поэтическими переводами. Среди них были и еврейские, и армянские, и болгарские стихи. А ее собственные — все еще писались «в стол».
В 1936 году она вышла замуж за музыковеда Виталия Дмитриевича Головачева. Но семейное счастье продлилось недолго: уже в 1937 году он был осужден на пять лет лагерей. Мария Сергеевна осталась одна с четырехмесячной дочерью на руках.
Когда на небо синее
Глаза поднять невмочь,
Тебе в ответ, уныние,
Возникнет слово: дочь.
Жизнь продолжала испытывать поэтессу на крепость духа.
