«… В его мире… не блещут мечи»
Типичный читательский подход к Чехову (хотя и с далеко превосходящим средний уровень эмоциональным накалом) сформулировала в свое время Анна Ахматова. «Она обрушилась на Чехова, обвиняя его в том, что его мир покрыт какой-то ужасной тиной, что в его мире нет героев и мучеников, нет глубины, нет высот, ”не блещут мечи“» (Исайя Берлин. Встречи с русскими писателями). Оставляя стилевые особенности этого высказывания на совести мемуариста, мы встречаемся здесь с хорошо известным отрицательным отношением поэтессы к так называемой «нейтральности» Чехова, к тому, что представляется его авторской безоценочностью в отношении своих героев и сюжетных ситуаций. Ведь и правда: Чехов — не судия, он «не пасет народы». На эту скромную, но принципиальную не-учительность Чехова обратил внимание Б. Пастернак, о ней он говорит в «Докторе Живаго»: «Изо всего русского я теперь больше всего люблю русскую детскость Пушкина и Чехова, их застенчивую неозабоченность насчет таких громких вещей, как конечные цели человечества и их собственное спасение. Во всем этом хорошо разбирались и они, но куда им было до таких нескромностей, — не до того и не по чину!» К тому же, как известно, Ахматову раздражал чеховский демократизм, то, что он, по ее мнению, писал «для гувернанток и фельдшериц» и приспосабливал к понятиям этой аудитории образы своих персонажей – людей искусства…
Не обсуждая сейчас данное мнение, – оно уже достаточно обсуждено в мемуарной и исследовательской литературе – мы еще раз обращаем внимание на его типичность. Действительно, загадочная нейтральность Чехова-автора является источником и хвалы, и хулы, произносимой поднесь в его адрес.
