Зимнее утро было серым, как вечер, и таким же одиноким. Ощущая собственное тепло, свернувшись калачиком под одеялом, он смотрел сквозь прозрачные шторы на оголенные ветки за окном. Мысль «Как в утробе матери» была перебита неожиданно всплывшей откуда-то из глубины песенкой. «Шансонет-ка, невеселая игра, Шансонет-ка, ла-ла-ла-ла ла-ла-ла, Выгорает без окурочка, Дурочка!» — с чувством подумал он.
Воскресенье, спешить некуда. Он представил воскресный завтрак, который, впрочем, ничем не отличался от завтраков в другие дни недели: тосты из черного хлеба, с поджаренной хрустящей корочкой, ароматный горячий мякиш внутри. Сваренные вкрутую яйца. И так здорово сначала чистить эти яйца, торопясь, чтобы не остыли тосты, сваливая скорлупу на стол рядом с тарелкой, потом окунать эти яйца в горку соли на тарелке… И чашечка кофе, это непременно.
Он лежал и думал, а не стоит ли заменить кофе на зеленый чай — для здоровья, и вообще, как хорошо, что можно так лежать и думать ни о чем — но природа брала свое. Сквозь эту атмосферу небольшого праздника пробивалось с настойчивостью желание справить малую нужду. И уже ветки за окном стали раздражать, а желание оказаться сию же минуту в туалете стало мешать ощущению целостности с самим собой, — пришла пора выбираться наружу.
