Из разнородного фольклора и подлинных историй, из легенд и уголовной хроники Владимир Гиляровский сочинил миф Москвы. Огромный старинный город словно осознал себя в его очерках, проснулся и ожил.
Любитель масок и свободы
Нестыковки в биографии Владимира Гиляровского начинаются с самой даты его рождения. В 1928 году он убедил всех, что родился в 1853-м, и шумно отпраздновал свой «юбилей». Позднее историки выяснили, что на самом деле будущий писатель появился на свет 8 декабря 1855 года. Та же история и с его казацким происхождением. Всю жизнь Гиляровский позировал казаком – папаха, усы, вышиванка, щедрость, храбрость. Таким его написал Репин на картине «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану». Таким мы видим его на фото, в воспоминаниях современников, даже на надгробии на Новодевичьем кладбище. Скульптор Андреев именно с него лепил Тараса Бульбу на постаменте своего памятника Гоголю. Однако и про казака Гиляровский все выдумал. Он был сыном мелкого служащего, помощника управляющего имением, тихо-мирно жившего в Вологодской губернии. Никаких предков среди вольнолюбивых казаков у его родителей не было. Но Гиляровский их придумал, и вот уже поколения биографов возводят его род к запорожцам.
Мы можем догадываться, почему Гиляровский выбрал для себя этот имидж. Когда он был маленьким, его воспитанием занимался крайне колоритный персонаж – беглый матрос Китаев. Силач, добряк, путешественник навсегда покорил воображение мальчика. Он научил его плавать, делать сальто, бороться: французская борьба, бокс, джиу-джитсу. Он рассказывал ему чудеса про свои путешествия в Китай и Японию. Вот этого-то «вольного казака» и копировал всю жизнь Гиляровский, на ходу пересочиняя свою биографию.
Бурное воображение заставляло его с детства придумывать себе героические роли и играть их «до полной гибели всерьез». Школа для этого не годилась. Гиляровский учился на двойки, выпускные экзамены провалил и сбежал из дома. Ему было 16 лет. Начались его невероятные странствия по России. За несколько лет он побывал бурлаком и грузчиком, истопником и приказчиком, крючником и пожарным, рыбаком и объездчиком лошадей, акробатом и вольноопределяющимся в пехотном полку. Помогала ему устроиться невероятная физическая сила: невысокий Гиляровский был крепко сбит, широкоплеч и обладал просто пугающей мускулатурой. А вот мешала ему страсть к свободе – обычно он увольнялся, не выдержав давления начальства.
В 1875 году в Тамбове Гиляровский устраивается наездником в цирк. А спустя несколько месяцев находит любимое дело своей жизни – становится актером на небольшие роли. Жизнь провинциального актера в те времена была нищей, полуголодной. Из города в город ходили пешком, ночевали в поле, питались картошкой, тайком выкопанной на огородах. Но зато это была кочевая вольница. Свободолюбивый Гиляровский просто влюбился в провинциальный театр. Здесь он смог каждый вечер пересочинять себя, вживаясь во все новые роли.
Отвлекла его от актерской карьеры Русско-турецкая война. Записавшись добровольцем, Гиляровский быстро попал на фронт, где стал «охотником» – спецназовцем, как сказали бы мы сегодня. С войны он привез солдатский Георгиевский крест, а в 1881 году переехал в Москву.
Король репортеров
Общительный, жизнерадостный Гиляровский немедленно перезнакомился со всей московской богемой. Он служил актером в частном театре Анны Бренко, но одновременно пытался писать. К публикации его первые опыты – довольно беспомощные стихи – порекомендовали друзья по театру. Так Гиляровский зацепился в журналистике.
Хватка у него оказалась борцовская. Не было ни опыта, ни профессионализма, но он решил стать лучшим репортером России и очень быстро с этой задачей справился. В отличие от стихов газетную прозу, ее ритм и суть он чувствовал идеально: писал недлинными фразами, щедро использовал яркую прямую речь, со вкусом растолковывал разные технические подробности, мог порой и присочинить ради пущего драматизма. Он в точности понимал, что было нужно публике. В то время как его современники писали длинно, нудно и многословно, Гиляровский «выстреливал» короткими яркими репортажами, поражавшими воображение читателей.
Были у него и свои технические хитрости. Он взял на содержание жучков на ипподроме, служащих в полицейских участках, медбратьев в больницах и моргах, пожарных и железнодорожников. Все они поставляли ему эксклюзивную информацию о подлогах и скандалах, преступлениях и происшествиях. В то же время он дружил с богатейшими купцами и промышленниками, известнейшими актерами и писателями, обхаживал первых красавиц и звезд большого света. По всей Москве дядя Гиляй раскинул свою информационную сеть. О каждой сенсации он знал самым первым.
Физическая сила и выносливость очень пригодились ему на первых порах. Репортера кормят ноги – и Гиляровский буквально днями и ночами бегал по Москве, торопясь успеть то на пожар, то на убийство. Первым его громким успехом стала серия репортажей с места Кукуевской катастрофы – страшного крушения поезда с человеческими жертвами. Гиляровский первым примчался на место, две недели помогал вытаскивать и хоронить трупы и каждый день телеграфировал в «Московский листок» свои сенсационные репортажи.
Его статьи активно влияли на жизнь общества. Серия разоблачительных репортажей с фабрики Морозовых, где произошел пожар с человеческими жертвами, заставила хозяев выплатить компенсации пострадавшим рабочим. Очерки, составившие книгу «Трущобные люди», вынудили московскую Думу обратить внимание на криминал, царивший в районе Хитровки. Печальным триумфом его репортерского мастерства стал отчет о Ходынской катастрофе – Гиляровский был там и едва не погиб сам во время давки.
Король репортеров, Гиляровский разбогател и поселился в Столешниковом переулке, органично врос в жизнь старой Москвы, став одной из ее достопримечательностей. Разумеется, после революции он никуда не эмигрировал, успешно сработался с Советской властью и с искренним восхищением описывал в репортажах перерождение любимого города – реконструкцию Хитровки, новый водопровод, строительство метро.
Уже пожилым, больным, почти ослепшим человеком Гиляровский продолжал гонять по Москве и писать без передышки. Темперамент у него остался прежним. В 1921 году он пришел на вечер Александра Блока и, чтобы познакомиться с ним, полез на сцену сквозь толпу, окружившую поэта, – сначала протискиваясь во весь рост, а потом, чтобы быстрее, на четвереньках. Ему было 65 лет.
Источник радости и вдохновения
Коллеги-писатели относились к Гиляровскому не без высокомерия. Чехов критиковал его за склонность к «общим местам и трескучим описаниям». Близкий по темпераменту и стилю к Джеку Лондону, Гиляровский действительно «выламывался» из общего строя средней русской прозы. Слишком уж он был ярок, силен, энергичен.
Зато коллеги вволю заимствовали у него характеры, положения, описания, целые сюжеты. Гиляровский оказал мощное влияние на Куприна, Глеба Успенского, Леонида Андреева. Популярнейшая пьеса Горького «На дне» вряд ли родилась бы без знаменитых очерков хитровского быта и экскурсий по хитровским притонам, которые дядя Гиляй устраивал для всех желающих.
Еще современники заметили, а историки доказали с фактами в руках, что в своих очерках московского быта Гиляровский не всегда был документально точен. Могучее воображение его иногда заносило. Давно доказано, что знаменитая Хитровка вовсе не была такой юдолью пороков, какой живописал ее король репортеров. История происхождения салата оливье изложена им, мягко говоря, неточно. История возникновения филипповской булки – просто старый анекдот.
Но неточности и преувеличения не умаляют его достижений. Яркий драматичный мир старой Москвы и старой России, сочиненный Гиляровским, продолжает вдохновлять поколения художников и писателей, композиторов и режиссеров. В наше время его сюжеты активно разрабатывали в своих исторических детективах Леонид Юзефович, Николай Свечин, Борис Акунин. Да что сюжеты – весь внешний образ Эраста Фандорина списан с одного из героев «Моих скитаний» Гиляровского, провинциального актера Изорина. Целую серию альтернативно-исторических детективов с Гиляровским в роли главного героя написал Андрей Добров – в них дядя Гиляй расследует преступления на манер нашего доморощенного Шерлока Холмса.
Многих из писателей, снисходительно относившихся к газетчику Гиляровскому, сегодня не захочется перечитывать, а безудержно яркие, остроумные, живые очерки короля репортеров навсегда вошли в золотой запас русской прозы.
Детский энтузиазм и страсть к творчеству Гиляровский сохранил до конца. В 82 года, полуослепший, почти оглохший, он не переставал писать стихи и прозу. На последний день, в подражание своему другу Чехову, держал бутылку шампанского: «Я берегу ее на самый торжественный случай. Когда мне станет еще хуже, я соберу вас всех, близких мне, сам открою спрятанную бутылку, налью каждому из вас по бокалу шампанского, скажу каждому по экспромту и с поднятым искристым бокалом весело, радостно сойду на нет. Довольно было пожито...» Но 1 октября 1935 года тяжело больной писатель умер, не успев открыть заветную бутылку.
Гиляровского похоронили на Новодевичьем кладбище, а через несколько лет его друг скульптор Меркулов создал для его могилы надгробие. На куске метеорита он изобразил дядю Гиляя в его коронной роли казака.
