Кто из нас, в очередной раз сталкиваясь с рекламой шоколадных батончиков «Баунти», задумывался об истоках этого названия? Оказывается, с ним связана интересная и весьма драматичная история.
Мечтавшим о дальних странах и путешествиях, увлекавшимся рассказами и фильмами о пиратах и морских приключениях история, о которой мы вспомнили, возможно, знакома. Речь идет о самом знаменитом мятеже, случившемся на кораблях английского флота.
Все началось с того, что командир военного шлюпа «Баунти», опытный моряк Вильям Блай, получил от британского правительства ответственное задание: достать в Полинезии саженцы хлебного дерева и доставить их в карибские колонии Англии. Он сформировал экипаж, снарядил корабль всем необходимым и отбыл из туманного Альбиона к солнечным берегам Таити. В апреле 1789 года «Баунти», загруженный искомыми саженцами, взял курс уже на Карибы.
На море царил штиль, трюмы ломились от запасов свежей воды и качественного провианта. Однако нравы на кораблях британского флота царили жестокие. Палочная дисциплина, установленная капитаном, наказания за самые незначительные проступки, а также тяжелый, изнуряющий труд настраивали моряков на неповиновение Блаю. Им снился замечательный тропический остров, на котором они провели полгода, остров, полный красивых, любвеобильных женщин, остров, где танцевали больше, чем трудились в поте лица. Мечты о таком «рае» сделали обстановку на корабле совсем напряженной. Но Блай не обращал внимания на недовольство команды и продолжал закручивать гайки.
В один прекрасный день матрос по имени Квинтал похитил бутылку с ромом и был приговорен к двенадцати ударам плетьми. Вполне обычное наказание за более чем ординарный проступок, если бы исполнить его сэр Блай приказал не кому-нибудь, а лучшему другу, названому брату провинившегося матроса. Команду выгнали на палубу, построили, и экзекуция началась. После десяти ударов захлебывающийся кровью Квинтал упал без чувств. Его стали приводить в себя, поливая из ведра забортной водой. Когда он пришел в сознание, капитан распорядился добавить оставшуюся пару ударов. Столь вопиющего проявления бесчеловечности матросы уже не вынесли; терпение экипажа лопнуло. Под утро на судне вспыхнул мятеж.
Бунтовщики победили, причем бескровно и быстро: недовольство Блаем было всеобщим. Командиром корабля мятежники выбрали помощника капитана Христиана Флетчера. Экипаж давно сочувствовал и вполне доверял этому человеку, терпевшему несправедливые обиды от сэра Уильяма. Его самого, накрепко привязанного к фок-мачте, однако не потерявшего своей обычной властности и заносчивости, разгоряченные матросы едва не убили, поэтому Флетчер решил отправить его, а с ним и всех, кто по каким-либо причинам не присоединился к восставшим, в автономное плавание. На воду спустили семиметровый баркас, снабженный кое-какими припасами. Вместе с Блаем в него сошли 18 человек. Паруса «Баунти» наполнились ветром, и вскоре мятежный шлюп растаял за горизонтом.
Капитана с его людьми высадили в районе архипелага Тонга, населенного недружелюбными племенами. К востоку от них, в 1200 морских милях, находился гостеприимный остров Таити. Однако при встречном ветре (а именно встречный ветер тогда господствовал) добраться туда на баркасе было нельзя. Поэтому Блай решил плыть на запад, на родину разнообразных пряностей остров Тимор: там располагалась ближайшая из известных ему в то время европейских колоний. Но до нее было почти 3500 миль — более 6 тыс. километров.
Доплыв до находившегося недалеко от места высадки атолла Тофоа, Блай захотел пополнить запасы воды и пищи. В обмен на золоченые пуговицы, носовые платки и пряжки от башмаков британцы получили кокосовые орехи, плоды хлебного дерева, клубни ямса, немного пресной воды. Однако дальнейшая торговля не состоялась. Местные вожди пожелали завладеть капитанской лупой, с помощью которой можно было разжечь костер, а Блай расстаться с нею, вполне понятно — чем еще добывать огонь в лодке посреди океана! — не захотел. Возникла ссора. Моряки пробились к баркасу, взялись за весла и под градом обрушившихся на них камней стали удаляться от берега. Аборигены кинулись в погоню. Их быстроходные пироги стремительно настигали тяжело груженную лодку. И тогда капитан приказал команде снять куртки и бросить их за борт. Тофоанцы принялись вылавливать эти экзотические для них трофеи, преследование англичан приостановилось, благодаря чему они и спаслись — все, за исключением одного, оставшегося на берегу в окружении туземцев. Он, как и немного раньше Джеймс Кук, стал жертвой конфликта цивилизаций.
Когда Тофоа скрылся за горизонтом, Блай определил порядок вахт, рассчитал ежедневный рацион и торжественно поклялся довести свой экипаж до конечной цели — при условии беспрекословного повиновения его воле. Огибая почти все встречавшиеся на их пути острова, уходя от преследования туземных пирог, испытывая всевозможные лишения и напасти, изгнанники с «Баунти» упорно приближались к принадлежавшему голландцам Тимору. Через два с половиной месяца они добрались до его столицы Купанга. Приняли англичан радушно. Однако четверым из команды Блая это не помогло. Они умерли от разных болезней, так и не увидев Британии.
На родине Уильям Блай предстал перед военным судом за потерю корабля Флота Его Величества. И хотя против него выдвинули тяжелые обвинения, Блай был оправдан и продолжил морскую офицерскую службу. Он отправился на поиски мятежников с «Баунти», мечтая предать их всех мучительной казни. Однако найти своих бывших подчиненных сэр Блай так и не сумел. Эта неудача сделала его еще более жестоким. Блай стал карателем: большой кровью подавил восстание английских моряков в устье Темзы, участвовал в обстреле столицы Дании Копенгагена в эпоху наполеоновских войн. Затем британское правительство отправило его губернатором Нового Южного Уэльса в Австралию. В то время Австралия была страной каторжников, там, не считая горстки темнокожих аборигенов, жили лишь преступники и охранявшие их солдаты. Но и здесь режима, установленного Блаем, выдержать не смогли, и подняли бунт. Поскольку баркаса в распоряжении восставших не оказалось, то горе-губернатора, взятого под арест, просто-напросто заточили в крепость. Лишь гренадерский полк, прибывший из Англии, сумел вернуть свободу сэру Уильяму. Однако после этого случая Лондон отправил его в отставку. Блай вернулся на родину и уехал в свое имение в графство Кент, где и скончался в 1817 году в возрасте 63 лет, не находя достойного выхода свойственной ему кипучей энергии, органично сочетавшейся с бесчеловечностью и свирепостью.
А что же случилось с теми, кто остался на «Баунти»? Они высадились на острове Тубуаи, находящемся в 300 милях к югу от Таити, решив образовать там колонию — почти что коммуну, и зажить как братья. Однако для этого нужны были женщины. Поэтому мятежники отправились на Таити, чтобы набрать себе красивых туземок и поселиться с ними на Тубуаи. Прикрываясь именем капитана Блая, они навербовали множество женщин. Некоторые аборигены-мужчины тоже захотели отправиться вместе с ними. Но жизнь на Тубуаи оказалась отнюдь не райской: чтобы добыть себе пропитание, там приходилось много работать. Однако дружный и слаженный труд, несмотря на самые благие намерения, организовать так и не удалось, и остров захлестнула анархия, ссоры и кровавые драки. Бунтовщики разделились.
Большинство решило вернуться на Таити. 16 англичан отправилось туда с туземцами на пирогах. Все они погибли в стычках с туземцами или были казнены британскими властями как «джентльмены удачи». Остальные мятежники покинули Тубуаи на «Баунти», взяв курс на юго-восток. Их судьба оставалась неизвестной до тех пор, пока почти через 20 лет команда голландской промысловой посудины с драгоценным названием «Топаз», которую занесло на островок Питкэрн, затерянный в океане, не обнаружила там убеленного сединами европейца. Тот сообщил, что зовут его Джон Адамс, и он — последний оставшийся в живых из матросов «Баунти».
Выяснилось, что в свое время мятежный корабль, отплывший от Тубуаи, пришвартовался именно к Питкэрну. Вместе с английскими матросами на берег высадились 19 таитян — 13 женщин и 6 мужчин. Бунтовщикам остров понравился настолько, что они решили остаться здесь навсегда. «Баунти» был сожжен — чтобы никто из прибывших на Питкэрн не соблазнился перспективой продолжить тихоокеанскую одиссею. Сначала все складывалось идиллически. Были построены дома, моряки женились на таитянках. Однако тубуайская история повторилась: женщин на всех мужчин не хватило, снова начались стычки, сперва между англичанами и полинезийцами. Британцы, объединившись, перебили туземцев, а потом начали сражаться между собой. В результате из девяти прибывших на Питкэрн мятежников выжил один Джон Адамс.
А спасла этого человека… память о христианской вере! С детства зная несколько христианских заповедей, Адамс организовал общину, в которую вошли таитянки и все родившиеся на острове дети. Питкэрнская община не имела ни малейших контактов с остальным миром и опиралась только на авторитет, знания и мудрость своего основателя. Так матрос с пиратским прошлым Джон Адамс стал своего рода патриархом — как его библейский «тезка» Адам. Английское правительство простило раскаявшегося бунтовщика: он подарил британской короне новую колонию — форпост для продвижения империи в южных морях.
Численность питкэрнцев росла очень быстро. В эпоху королевы Виктории они заселили гораздо более крупный, нежели их родина, полинезийский остров — Норфолк, ныне принадлежащий Австралии. В настоящее время питкэрнцы, потомки мятежников и аборигенов, образуют особую, хотя и крошечную, народность. Поэтому можно сказать, что Адамс стал отцом-основателем целого народа, подобно Адаму, ставшему отцом человечества. Созвучие этих двух имен вообще очень символично. Питкэрнцы уважают свои пиратские истоки, а потому есть на карте острова и залив Баунти, и поселок — кстати, административный центр всей колонии, Адамстаун, названный так, естественно, в честь Джона Адамса.
Вот какая история вышла с «Баунти» и его командой. Так что теперь, когда в очередной раз увидите или услышите рекламу одноименных шоколадных батончиков — вспомните про капитана Блая и матроса Адамса, который оказался и счастливее, и мудрее бывшего своего начальника, добившегося адмиральского чина.
