О Кустодиеве сказано и написано очень много. Что же это: лубок, как считали некоторые критики, или сложный сплав фантазии и реальности, простодушия и иронии, декоративности и психологической глубины? Изображенное на холсте незаметно притягивает зрителя, мы и сами постепенно проникаемся тем же беспечным весельем, острее ощущаем полноту жизни. Трудно поверить, что все это создано смертельно больным человеком…
Широкому зрителю Кустодиев более известен как автор многочисленных «Купчих» — статных дебелых красавиц, излучающих какое-то непоколебимое царственное спокойствие. Но творчество художника, конечно же, не ограничивалось одной темой. Его привлекали самые разные стороны патриархальной русской жизни. Безграничное восхищение красотой мира, невероятное жизнелюбие пронизывают все творчество Кустодиева. Наверное, нет в нашем искусстве второго такого художника, произведения которого были бы столь же светлыми, добрыми, буквально искрящимися радостью бытия.
А ведь судьба его была по-настоящему сложна и драматична. Он прожил всего лишь 49 лет. Более 12 из них отняла страшная болезнь — опухоль спинного мозга. А впрочем — нет, не отняла. Он сумел победить и тяжелый недуг, и немощность, и нестерпимые боли. Он никогда не сетовал на судьбу и тем более никогда не озлоблялся.
Откуда в этом невысоком хрупком человеке такая сила духа, стойкость, терпение? Откуда эта способность сохранять душевное равновесие буквально на краю бездны? Возможно, эту силу давала ему редкая по глубине и искренности любовь.
Его нежно и преданно любили три женщины, бывшие рядом с ним и в горе, и в радости, ставшие его ангелами-хранителями. Эти женщины — его мать Екатерина Прохоровна, его жена Юлия Евстафьевна и его дочь Ирина. Благодаря их чуткости, вниманию, заботам и, в конечном итоге, их жертвенности Кустодиев, несмотря ни на что, прожил по-настоящему счастливую жизнь. Да и сам он умел дарить любовь и радоваться каждому новому дню, находить частицу солнца даже в самых серых буднях.
Все началось еще в детстве, теплые краски которого он пронесет через всю жизнь.
Борис Кустодиев родился в Астрахани. Эта земля, помнившая хазар и золотоордынцев, стрельцов Ивана Грозного и струги Степана Разина, стала пристанищем многих народов. Достаточно сказать, что к началу ХХ века в Астрахани было 30 православных храмов, 5 армяно-григорианских, 2 римско-католических и 1 лютеранский, 8 татарских мечетей и 1 персидская, 2 синагоги и 1 калмыцкий хурул. А в самом центре города, за стенами старинного Кремля, сиял золотыми куполами белокаменный Успенский собор, о котором некогда сказал Петр I: «Во всем государстве нет более лепотного храма». Неудивительно, что этот город, в котором так причудливо переплелись Восток и Европа, Россия и Азия, остался в душе мальчика настоящим кладезем впечатлений.
Семья Кустодиевых жила на Большой Демидовской — недалеко от главного городского базара. Здесь всегда царило настоящее пиршество красок: пунцовые горки тугих помидоров и алые холмики перцев, темно-лиловый шелк баклажанов и янтарные россыпи спелых дынь, тусклое серебро громадных рыбин и прозрачная зелень винограда. А какие колоритные типажи встречались там буквально на каждом шагу: осанистые купцы и вороватые нищие, розовощекие молодки и горластые мальчишки-разносчики. Изредка мелькали среди рядов татары в бархатных безрукавках, калмычки с серебряными монетками в косах, персы с рыжими от хны бородами. Осторожно, стараясь никого не задеть, пробирались сквозь толпу монахи из Иоанно-Предтеченского монастыря, расположенного неподалеку. А следом — только в чалме и халате — так же неслышно проскальзывал мулла из соседней Красной мечети.
Все это глубоко проникало в сердце и память мальчика. Уже в зрелом возрасте Кустодиев будет поражать окружающих своим феноменальным даром вспоминать увиденное так, будто это было вчера. Этот дар спасет его во время болезни, даст возможность работать по памяти. Но это будет еще не скоро. А пока он и не предполагает, что станет художником.
В семье Борис был четвертым ребенком. Отец — преподаватель духовной семинарии — умер, когда мальчику еще не было и двух лет. Но мать — Екатерина Прохоровна — окружила детей таким теплом и любовью, что свет этой любви согревал их всю жизнь. Она сумела не только прокормить детей на мизерную пенсию, но и дала им хорошее воспитание — читала вслух, играла на фортепиано, пела, устраивала домашние спектакли. (Кстати, Кустодиев перенял материнскую любовь к музыке и сам играл на фортепиано и скрипке.)
Конечно же, Екатерина Прохоровна не могла не заметить способностей сына к рисованию. Но это был не единственный его талант. У Бориса оказался хороший голос. Он пел в церковном хоре — и не где-то на окраине, а в самом Успенском соборе. И учиться он поступил в духовное училище, а потом в семинарию, куда его приняли «на казенный счет». Кстати, фамилия Кустодиев, как оказалось, имеет церковнославянские корни и означает «стража» или «охрана». Художник вспоминал, как смущался, когда дьякон во время службы провозглашал: «…и привалили ко гробу Господню камень с кустодиею».
Казалось бы, все предопределено. После окончания семинарии он, как и многие в их роду, станет священником. Но в глубине души Борис давно уже терзается сомнениями: он не уверен в правильности избранного пути.
Еще в 1887 г. в Астрахань привезли выставку работ художников-передвижников. Полотна Репина, Шишкина, Поленова, Сурикова поразили мальчика. С этого времени желание быть художником не покидает его и со временем становится все сильнее.
С 15 лет он берет уроки рисования у астраханского живописца П.А. Власова, сыгравшего в жизни и судьбе Кустодиева важнейшую роль. До конца своих дней художник сохранит чувство глубочайшего уважения к наставнику.
В 1896 г. по совету Власова Кустодиев решает оставить семинарию и поступает в Петербургскую академию художеств. Этот поступок вызвал поначалу явное недовольство его петербургского дядюшки и опекуна Степана Лукича Никольского. У Бориса не было опыта и житейской мудрости, но он был искренен в своем порыве. Стал бы он хорошим священником? Неизвестно. Но хорошим художником он стал.
Уже через два года Кустодиев — один из лучших учеников И.Е. Репина. А вскоре Репин привлекает его к работе над полотном «Заседание Государственного совета». Картина была завершена в начале февраля 1903 г. В этом же году Кустодиев с золотой медалью окончил Академию художеств.
Вообще 1903 год, наверное, самый счастливый в жизни художника. Ему всего 25. Он талантлив и успешен. Его ожидает поездка за границу. О нем пишут в газетах. Его работы на выставках отмечают премиями. Он счастлив в личной жизни — Кустодиев обвенчался с Юлией Прошинской, которая станет для него опорой на всю жизнь. А осенью на свет появляется его первенец Кирилл.
Мир прекрасен, и будущее кажется таким радужным…
Кустодиев не может знать, что впереди у него всего 24 года, и половину этого времени он проведет в инвалидном кресле. Но словно предчувствуя, какой короткий строк отпущен ему судьбой, он торопится жить.
Художник много путешествует. Италия, Франция, Германия, Австрия, Испания с их великолепными музеями становятся для него настоящей школой живописи. Он ездит и по России, с особым удовольствием бывая в маленьких волжских городах, впечатления от которых лягут в основу большинства его картин.
Под Кинешмой он строит «Терем» — дом, дачу и мастерскую одновременно, где вместе с семьей проводит теперь каждое лето.
А в семье снова радостное прибавление. В 1905 г. появляется на свет дочь Ирина, его любимица Путя, Путяшинька, Путеныш. Ей посвящено множество работ Кустодиева — от моментальных набросков до «Русской Венеры». Цветущая, румяная, золотоволосая, она зримо воплощает тот тип русской красоты, который воспевал в своих полотнах ее отец. Но это художнику еще только предстоит. А пока Кустодиев гуляет с дочкой по лесу, посадив ее в корзину для грибов.
Семья для художника значит очень много. С удивительной нежностью относится он к жене, необыкновенной заботой окружает детей. В их доме всегда царят любовь, тепло, доброжелательность. Дочь художника с благодарностью вспоминала, какое чудесное детство дали им родители. Детей водили по музеям и театрам, старались привить им хороший вкус, следили за правильностью речи. А главное — их учили любить жизнь. Потому так важны были для них не только занятия языками, музыкой, рисованием, но и простая возможность пробежаться босиком по траве и теплым лужам, поездки на пароходе с непременным кормлением чаек и радостное ожидание новогодней елки.
А еще в их доме всегда много животных — кошек, собак, птиц, — голосам которых Кустодиев мастерски подражает.
Несмотря на известность и славу, Кустодиев все тот же озорной мальчишка. Даже будучи академиком живописи, он лихо носится на роликах и коньках, а на маскараде, переодевшись дамой, кокетничает с не узнавшим его А. Блоком.
Впрочем, во всем, что касается творчества, он абсолютно серьезен, чрезвычайно требователен к себе, работает порой по 12 часов в день и редко бывает доволен результатами.
Постепенно художник обретает собственный почерк — яркий, сочный, неповторимый. И это все-таки не лубок, как считали некоторые критики, а достаточно сложный сплав фантазии и реальности, простодушия и иронии, декоративности и психологической глубины.
Кустодиев очень вдумчиво относится к классическому наследию. И в Петербурге, и в зарубежных поездках он прежде всего посещает музеи, часами простаивает перед полотнами старых мастеров, изучает их, а иногда копирует. Среди любимых художников Кустодиева — такие разные и не похожие друг на друга Хальс, Брейгель, Веласкес, Эль Греко, Джорджоне. При этом он очень тонко чувствует импрессионистов и «малых голландцев».
У Кустодиева большая коллекция книг по древнерусскому искусству — прежде всего по иконописи. Русскую икону он любит и ценит чрезвычайно высоко, особенно новгородскую с ее звучным колоритом. Ему и самому хочется попробовать себя в этой области. И случай вскоре представился.
В 1907 г. Кустодиев получил заказ на исполнение икон для церкви села Житкур его родной Астраханской губернии. Приступая к работе, он и не предполагает, какой трагический финал она будет иметь.
Младенца Христа художник пишет со своего новорожденного сына Игоря. В образе Богоматери угадывались некоторые черты Юлии Евстафьевны. К сожалению, время не пощадило ни икону, ни церковь, в которой она находилась. Но видевшие икону утверждали, что она производила очень глубокое впечатление. Казалось, какой-то необыкновенный свет исходит из глаз Богородицы и младенца Иисуса.
Несколько месяцев спустя сын Кустодиева неожиданно заболел менингитом и вскоре умер. Эта трагедия словно обозначила завершение светлого и почти безмятежного периода жизни. А вскоре у художника появляются первые признаки надвигающейся болезни.
Дальше были три тяжелейшие операции — в 1913, 1916 и 1923 годах.
Дальше были 12 лет в инвалидном кресле и скупая горечь строк: «Мой мир теперь – это только моя комната».
Но это всего лишь минутная слабость. Он не сдается. Отныне каждый его день — это вызов судьбе, отчаянная борьба за право оставаться художником. Он работает словно с утроенной энергией — наперекор запретам врачей, наперекор не оставляющей его боли. И происходит чудо. Пусть ненадолго, но болезнь отступает.
В эти трудные годы он создает лучшие свои полотна: «Купчиху», «Красавицу», «Московский трактир», « Портрет А.И. Анисимова», «Девушку на Волге». Тогда же появляются первые работы Кустодиева из цикла, посвященного русским праздникам. Он напишет «Крещенское водосвятие», «Вербный торг у Спасских ворот», «Балаганы», «Троицын день», несколько вариантов «Масленицы».
Каждая из этих работ хороша по-своему. Но «Масленица» 1919 года буквально завораживает особой праздничной атмосферой. Изображенное на холсте действо незаметно втягивает зрителя в свой радостный круговорот, позволяет увидеть его в мельчайших подробностях — от золоченого кренделя булочной до подписи самого художника, озорно красующейся над витриной продуктовой лавки. И кажется — мы вдыхаем морозный воздух, чувствуем скрип снега под ногами, слышим гул толпы… Мы и сами становимся частью этой толпы — яркой, пестрой, многоликой. А главное — постепенно проникаемся тем же беспечным весельем, острее ощущаем полноту жизни.
Эти полотна наполнены такой ликующей радостью, что не остается сомнений — их мог написать только счастливый человек.
А у Кустодиева сохнет кисть правой руки, ноги сводят постоянные мучительные судороги. Каждое утро начинается с длительного массажа, после которого он может приступить к работе. Работает он по-прежнему очень много, занимается не только живописью, но и скульптурой, графикой, театральной декорацией.
Порою кажется, что для Кустодиева не существует безвыходных ситуаций. Ему очень трудно, сидя в кресле, работать над холстом большого размера. И тогда с помощью особой конструкции холст крепится прямо над головой художника и может менять свое положение. Так был написан знаменитый портрет Ф.И. Шаляпина. Это одно из лучших произведений Кустодиева. Но каких же нечеловеческих усилий, какого мужества потребовала от художника эта работа!
Несмотря ни на что, Кустодиев стремится жить полной жизнью. Благодаря помощи родных и друзей он бывает на спектаклях Большого драматического театра, довольно часто посещает кинотеатр, ездит за город. Друзья делают ему настоящий подарок — привозят его в Эрмитаж, где он проводит целый день. И наконец, он отправляется в поездку по Волге до Астрахани. Это его прощание с родным городом, с первым учителем, с тем, что было ему так дорого в детстве.
А жизнь продолжается. Вернувшись в Петербург, Кустодиев создаст еще множество замечательных работ, среди которых «Русская Венера» и «Портрет дочери». Его дом по-прежнему полон гостей, а сам он, несмотря ни на что, излучает доброжелательность, не утратив присущее ему чувство юмора.
До последнего часа этот человек сохранит невероятное достоинство, вызывая не жалость, а безмерное уважение.
Он уйдет из жизни в мае 1927 года, серьезно простудившись во время поездки в Детское Село к А.Н. Толстому. Уйдет, так и не дождавшись очередной операции, оставив неоконченные работы, нереализованные планы и долгую-долгую память о себе...
О Кустодиеве сказано и написано очень много. Но среди множества высказываний есть одно — скромное и незаметное, но очень точно выражающее его сущность как художника и человека: «Сколько солнца, радости и тепла принес он людям!»
И, наверное, в этой людской благодарности — самая высокая оценка его пребывания в этом мире.
