С самого начала «Мертвые души» были задуманы Гоголем не только как литературное, но и важнейшее общественное дело, причем дело общерусское, общенациональное. «Начал писать «Мертвых душ»... – сообщал Гоголь Пушкину 7 октября 1835 года. – Мне хочется в этом романе показать, хотя с одного боку всю Русь». Много позднее, в письме к Василию Андреевичу Жуковскому 1848 года, Гоголь пояснял замысел своего творения: «Уже давно занимала меня мысль большого сочиненья, в котором бы предстало все, что ни есть и хорошего и дурного в русском человеке, и обнаружилось бы пред нами видней свойство нашей русской природы».
Воплощение такого грандиозного замысла требовало и соответствующих художественных средств. В эстетике Гоголя народные песни и пословицы – важнейшие источники самобытности, из которых должны черпать вдохновение русские поэты. Невозможно понять «Мертвые души» без учета фольклорной традиции, и в первую очередь пословичной стихии, пронизывающей всю ткань поэмы.
«Чем более я обдумывал мое сочинение, – писал Гоголь в «Авторской исповеди», – тем более видел, что не случайно следует мне взять характеры, какие попадутся, но избрать одни те, на которых заметней и глубже отпечатлелись истинно русские, коренные свойства наши».
