Образ мироздания как величественной «Книги природы» не был изобретением XVIII столетия. Он – неотъемлемое достояние средневековья. И «Храм наук», созданный для прочтения и почитания этой книги, существовал слишком долго, чтобы остаться совершенно неизменным. Однако как происходили и насколько приметными были внутренние переустройства в нем, об этом споры еще идут и будут идти...
В своем «Слове о пользе химии», написанном в 1751 г., М. В. Ломоносов высказывает желание познакомить читателя с обителью наук, ввести его «в великолепный храм ... человеческого благополучия». Но, отступая перед грандиозностью задачи, он просит мысленно последовать «в един токмо внутренний чертог сего великого здания», который занимает Химия. Пройдя вместе с ним по покоям этого чертога, мы все-таки не можем отказаться от стремления рассмотреть «Храм наук» того времени в целом и, в первую очередь, разобраться, каким он представлялся современникам Ломоносова.
Это тем более важно, что именно в ту пору были созданы сохраняющие свое ведущее значение и поныне Академия наук и Московский университет, положено начало крупнейшим библиотекам и музеям. Но хотя многое – научные труды, эксперименты, организационные успехи и неудачи – уже изучено во всех подробностях, мы до сих пор мало знаем, каким представлялся образ науки ученым того времени, в какой мере он отличен от привычного нам.
Прежде всего, нужно заметить, что совокупность знаний в этот период не так часто именуется наукой. Как правило, собственное имя науки – философия. Естествознание как ее часть обычно называется физикой, философией естественной, естествословием. Причудливое выражение «храм человеческого благополучия» (синоним «Храму наук»), встречающееся у Ломоносова, отнюдь не случайно: согласно распространенным школьным определениям того времени, прежде всего вольфианским, именно материальное и нравственное благополучие составляет главную задачу широко понимаемой философии.
